Сообщений в теме: 23

[Kali]

Часть 1

 

Предисловие Эта книга составлена из историй, баек мотоциклистов. Все, за небольшим исключением, так или иначе связаны с мотоциклами Harley-Davidson. Есть множество причин верить в правдивость этих историй, и ничуть не меньше поводов не верить. Здесь собраны случаи из жизни, современные мифы и байкерские россказни. Как к ним относиться — решай сам.

Мы с самого начала решили вести рассказ максимально беспристрастно. Большая часть имен и топонимов были изменены, мы также переделали или слегка замаскировали названия почти всех клубов. Мы отбирали истории для книги по одному критерию — все они должны были быть похожи на то, что ты мог услышать от незнакомца, сидящего подле тебя за барной стойкой. Правда или небылица? А есть ли разница?

Некоторые истории — серьезные, другие — повеселее, третьи — так и вовсе грустные. Одни чествуют жизнь, другие же оплакивают смерть. На этих страницах ты встретишь как знаменитостей, так и тех, кто предпочитает просто ездить на мотоцикле, не афишируя свою личность. Какие-то рассказы прославляют байкеров-outlaw и независимых мотоциклистов, какие-то — простых людей, мирно зарабатывающих на жизнь перекладыванием бумажек или ведущих собственное дело. Говорим мы также и о людях, не проработавших ни дня в своей жизни. По крайней мере, в привычном обычному человеку понимании. Одно могу сказать точно: каждый из персонажей этой книги — по-своему выдающийся человек.

Большинство, если не все из тех, кто поделился своими историями, были мотоциклистами. Только несколько рассказов, и так практически готовых к публикации, попали в книгу без редактуры. Мы не собирались устраивать из этого издания площадку для рекламы доморощенных писателей. В процессе разбора и уточнения деталей мы часто обнаруживали вещи, гораздо более интересные, чем первоначальная история. Мы стремились включить в книгу самые занимательные случаи и авантюры, поэтому были более чем рады всем желающим рассказать о себе. А люди, как правило, склонны слегка приукрашивать и бахвалиться, когда речь заходит об их поездках, пробегах, авариях и неудачах.

Во время чтения ты сможешь уловить основные темы и мотивы книги. Периодически они повторяются, уж извини. Люди по большей части ездят на мотоцикле, чтобы проветрить голову, почувствовать ветер и ощутить свободу. Эти идеи повторяются на протяжении всей книги.

Книга стала результатом сотен интервью, телефонных звонков, электронных писем и сеансов записи. Мотоциклисты из разных стран, городов и деревень помогли нам составить цельное произведение и показать, какая она, жизнь на двух колесах. И за это мы благодарим всех, кто открыл нам свой мир.

—Сонни Баргер, Кит и Кент Циммерманы, 7.12.2001.

Бродяга Цыган и парень по прозвищу Silver Satin Еще до того, как Цыган повстречал парнишку по прозвищу Silver Satin, он заприметил его мотоцикл, припаркованный перед зданием Continental Can Company. Там работал парнишка, туда в итоге устроился и Цыган. Тогда он смог поближе рассмотреть байк. С первого взгляда было ясно, что над ним основательно потрудились. Новенький высокий руль, удлиненный хромированный выхлоп — такие штуки не часто можно было встретить на мотоциклах в 1957-м. Это был Harley-Davidson из сороковых с двигателем увеличенного до 1310 см3 объема (строкер) и маленькой фарой, пока еще не покрашенный. Надпись “Silver Satin Kid” была временно, до лучших времен, накалякана чернилами на бензобаке рядом с рисунком обнаженной девушки.

Парнишку прозвали так в честь его любимой выпивки, вина Silver Satin, котрое он отхлебывал из бутылки в коричневом бумажном пакете, когда шлялся по улицам Окленда со своими приятелями-мотоциклистами. Для друзей он был прирожденным лидером. На спине его кожанной куртки красовался большой двуглавый орел цвета серебра, прямо как на бутылочной этикетке. Острые орлиные когти были растопырены в атакующем режиме.

ФОТО — этикетка вина Silver Satin из 50-х. Судя по всему, это было дешевое и задорное пойло навроде портвейна крепостью около 20%. В Штатах напитки подобного толка обычно называют “bum wine” — “вино для бомжей”. Ярчайший представитель этой категории — MD 20/20, воспетый, в числе прочего, группой W.A.S.P.

И парень был под стать тому орлу, всегда был готов к бою. Бывало, около полуночи, он разрывал тишину на углу 17-й Восточной, под окнами дома, где жил Цыган, откручивая до конца ручку газа своего Harley, чем ставил на уши всю восточную часть Окленда. Обычно за ним следовала группа из 3-4 членов клуба, парни пытались не отстать. Все носили одни цвета на спинах курток, днем же они зависали в Circle Drive-In, где их байки занимали добрую часть тротуара. Именно через Silver Satin Цыган и попал в Клуб.

Ричард Чарльз Андерсон, также известный как Цыган, хотел ездить на мотоцикле с того момента, как посмотрел “Дикаря” в 1954-м. В семнадцать лет фильм напрочь снес ему голову, как и многим парням. По примеру героя Брандо Цыган купил подержанный английский мотоцикл — одноцилиндровый Ariel — со стоянки в Окленде. Он также прикупил крутую кожаную куртку, которую носил с черными ботинками, как у дорожных патрульных. На правой руке он набил небольшую татуировку с надписью “El Lobo”. Он не только выглядел, но и гонял как Джонни из фильма, даже приезжал на своей чахлой одностволке на дрэг-заезды. Цыган влюбился в мотоцикл с первого же дня. Иногда он сидел на крыльце и просто смотрел на байк, а затем прыгал в седло и немного катался по городу. Потом он ставил мотоцикл на место, снова засматривался на него и решал еще разок прокатиться по улицам. Так могло продолжаться всю ночь.

ФОТО — 1 — Цыган в прикиде, вдохновленном фильмом. 2 — одноцилиндровый Ariel Red Hunter 500cc 1949 г.в.

Цыган спонтанно отправляли в долгие поездки просто чтобы проветрить голову. Однажды накатила блажь, и он доехал из Окленда в Монтерей (около 180 км), имея в кармане всего 75 центов. По возвращении один из его приятелей заметил: “Чувак, да ты прям бродячий цыган. Ездишь туда-сюда, всегда один”. Прозвище прицепилось и было вышито на дорожном жилете Ричарда.

Как-то вечером Цыган выпивал в Come-In Club с молодым мотоциклистом по кличке Бунтарь. Бунтарь был низким, тощим и выглядел не особо бунтующе. Он был больше похож на Сэла Минео, чем на Джеймса Дина, хоть и носил с футболку V-образным вырезом и держал за ухом обязательную сигарету. Как раз тогда в Come-In вошли трое парней из Клуба. “Видишь ту троицу?” — прошептал Бунтарь. — “Блин, да они ж из самого крутого, сурового мотоклуба в …”

Бунтарь продолжал трепаться, но Цыган уже почти ничего не слышал. Словно завороженный, он хотел быть таким, как эти парни. Он не боялся их, а наоборот, страстно желал поучаствовать в движухе.
Трое байкеров подошли к барной стойке. Бунтарь, явно волнуясь, выпалил: “Ну чо, ребят, как дела?”

Главным среди них был Уокер, долговязый чувак с худым лицом и холодными злыми глазами. Бунтарь повторил свой вопрос. Проигнорировав все попытки завязать светскую беседу Уокер спросил: “Кто это тут с тобой?”

Бунтарь представил Цыгана парням из Клуба. Вторым из них был Бешеный Кэл, брат жены Уокера. Кэл был коренастым, не таким высоким, как Уокер, но сильным, как бык, только куда злее, чем рогатая скотина. Третьего звали Дакота, и выглядел он не менее серьезно. Уокер не стал ходить вокруг да около и сразу спросил Цыгана: “Что за дела у тебя с этим чмошником?”

Цыган сразу смекнул, что парни к нему приглядывались, оценивали, но пока не мог понять, хотят ли они выпить с ним или собираются набить ему морду. “Приходи в Star Cafe завтра вечером,” — сказал Уокер. “Там мы зависаем.” Последовало неловкое молчание, а затем члены клуба ушли.

Заведением Star Cafe, расположенным на 23-ей Авеню в Восточном Окленде, владел старый грек. Прямо рядом был Star Bar, место, где собирались мотоциклисты, в том числе первые участники Клуба. Многие из них были бывшими военнослужащими и малолетними преступниками. В Star Bar была, как бы это сказать, особая атмосфера. Ты мог найти такие забегаловки почти на каждом углу рабочего Окленда в 1957 году. На следующий день, когда Цыган парковал свой байк на свободном месте у бордюра перед Star Cafe, он заметил мотоцикл Silver Satin в конце длинного ряда Harley. Байк, наконец, обрел законченный вид. Рама была выкрашена в невероятный ярко-оранжевый цвет, бак украшал рисунок обнаженной девушки в черно-желтых цветах. Владелец прозвал мотоцикл “ящиком апельсинов”.

ФОТО — Цыган приглядывается к мотоциклам, припаркованным перед Star Cafe и Star Bar.

Цыган спрыгнул со своего байка и зачесал волосы назад, чтобы произвести нужное впечатление при входе. Уокера, Безумного Кэла и Дакоты нигде не было видно. Из угла помещения раздался свист, это был Silver Satin. “Эй, чел!” — прокричал парнишка. “Это тебя тут Цыганом кличут?” Цыган показал палец вверх и, кивая, подошел. “Уокер рассказывал мне про тебя.”

Для вице-президента (нашивка VP была пришита над передним карманом жилета) парнишка не был особо рослым или крепким. Всего 19, на голову ниже, чем его товарищи по клубу, худощавый, жилистый, весил не больше 70 кг. В разговоре он растягивал слова с калифорнийским акцентом.

Silver Satin представил Цыгана паре серьезных чуваков. Джонни Тормоз не снимал темные очки, хотя солнце уже давно скрылось за горизонтом. Бродяга Тони был мотоциклистом-бриолинщиком, его волосы почти доставали до плеч. Тони тогда еще не состоял в Клубе и носил старую армейскую куртку цвета хаки, которая была ему велика. Когда он выскользнул из-за стола, чтобы взять еще пива в баре, Цыган заметил на спине куртки рисунок — шприц с иглой.

Цыган разговорился с Silver Satin. Тот, как узнал Цыган, так и не закончил старшую школу. В 16 он бросил учебу, отслужил, и теперь работал на фабрике картофельных чипсов Granny Goose. Как и Цыган, он не мог найти себе места, ненавидел тянуть лямку, терпеть не мог ночные смены вдали от своих товарищей и постоянно менял работу, скакал с места на место. Он скопил достаточно денег, чтобы хватило на бензин, ремонт байка, и можно было все лето гонять с Клубом. Вот так, такой и была жизнь парнишки.

Довольно скоро мотоциклы и Клуб стали смыслом жизни и для Цыгана. Поначалу он крутился вокруг Клуба, ездил на BSA, пока не обменял этот мотоцикл на свой первый Harley, 1941 Knucklehead. Это было незадолго до того, как он стал тусоваться и ездить с Клубом на постоянной основе. Через пару недель он сообщил Silver Satin, что хочет вступить в Клуб. В ответ тот только кивнул.

— Хочешь кайфануть?
— Почему бы и нет? — сказал Цыган.

Цыган не имел при себе ничего нелегального. Silver Satin, как оказалось, тоже. Он достал банку таблеток от кашля Romilar и высыпал их на стол Formica в своей едва обставленной квартире. Он разделил кодеиновые таблетки поровну на две кучки и подвинул одну в сторону Цыгана.

“Закидывай все разом. А потом начнется веселье.” Каждый проглотил с дюжину таблеток, и через час они уже ловили галлюцинации на своих мотоциклах. Это был дешевый, но яркий кайф. Цыган рулил мотоциклом так, будто надел боксерские перчатки.

Процесс вступления в Клуб не был особо трудным для Цыгана. Все эти слухи о том, что тебе обязательно нужно иметь судимость, оказались чепухой. Но в самом начале клуб был плохо организован, это была скорее группа парней, которые собирались вместе, чтобы нажраться. Уокер подходил к своим президентским обязанностям несерьезно, мотоциклы были только у половины клуба. Остальные лишились своих байков по разным причинам: у одних технику конфисковали, другие сами продали мотоцикл под нажимом семьи, а у некоторых просто не было денег.

Цыган в последний раз видел Уокера в тот вечер, когда президент пришел повидаться с Silver Satin. Уокер и Дакота только устроились на новую работу ночными сторожами. Они шныряли по фабрикам, дергая и проверяя дверные ручки, носили униформу и оружие. Им казалось очень крутым ходить с кобурой, и они практиковались быстро выхватывать из нее оружие на кухне парнишки. Тем вечером Уокер передал Клуб, новым президентом стал Silver Satin.

Уокер сказал прямо, что устал от клуба и роли президента. “Теперь, парень, ты за главного. Делай с клубом, что хочешь, это теперь не моя забота. Можешь реорганизовать его или заработать на клубе немного деньжат.” После этих слов Уокер и Дакота ушли.

ФОТО — Silver Satin на своем Harley, 1957.

Теперь Silver Satin был у руля. Он без лишних проблем вскоре переделал Клуб на свой лад. До его президентства в клубе почти не было правил и законов, не было четко установленных процедур. Поэтому некоторые участники возмущались — как это он стал во главе без голосования? Так что Silver Satin на всякий случай предоставил Клубу право решать. За него проголосовали единогласно. Он стал президентом, стопроцентно легитимно.
Он начал свое президентство практически с чистого листа. Прежде всего — никаких девушек в Клубе. Пять или шесть проверенных участников составили ядро Клуба. Остальные, если они хотели остаться, должны были пройти через повторное голосование. Тем вечером, когда оно проходило, Цыган был одиннадцатым в очереди.

— Итак, парни — сказал Silver Satin, председательствуя на собрании. “Кто за то, чтобы принять Цыгана в клуб?” Возражений не последовало, принят единогласно.

Обычно в Клубе состояло не более 25 человек. Президенту понравился такой формат — сплоченная, преданная делу группа, состоящая только из тех, на кого можно было положиться в любой ситуации; из мужчин, которые не убегут и будут стоять плечом к плечу, когда придет время держать строй.

Состав Клуба в 1957-м был классным и безбашенным. Помимо президента и Безумного Кэла, в команду входили Арни, Ржавый, Лен, Мерв (ковбой из Юкайи), Джо Мендез, Швед, целых два Грязных Боба (первый — блондин, второй — с черной бородкой) и два Эла, одного из которых прозвали Элвис. Нельзя забывать Рика по кличке Синий Гроб с женой Чили Чокер. Вспомним также Джей Си, Джонни Тормоза, Мелкого Дэна, Тоби и Роя. Вэнс ездил на BSA, что часто становилось предметом шуток, которые ему приходилось терпеть. Еще был Пират, он гонял на большом зеленом Harley с рыженькой красоткой. Закругляясь с перечислением, добавим к списку Адама, Смита, Дика, Сильвера, Уэнделла, Крюкат, Стрингера и Джерри. Последний два года подряд получал приз в номинации “Самый выдающийся член клуба”.

Почему Баргер решил заменить имена и прозвища членов клуба, для меня остается загадкой. Возможно, после выхода первой книги у кого-то возникли проблемы. Или Баргер с соавторами подумали, что такой ход придаст историям более мифический и отстраненный от реальности оттенок. Поэтому при переводе я буду обходиться с прозвищами свободнее и указывать на отсылки к конкретным людям только там, где полностью уверен. Как бы то ни было, прозвище “Синий Гроб” человек мог получить потому, к примеру, что владел определенным автомобилем. Так, некоторые модели фирмы Cord из 30-х называли гробами за характерную форму капота. Девушку окрестили Chile Choker явно за мексиканское или латиноамериканское происхождение. Крюкат — от мужской стрижки Crew Cut.

В этой части под псевдонимом Джерри скрывается Клиффорд “Skip” Уоркман. Чуть дальше здесь появятся Малыш (в книге — Pee Wee, от peewee, человек маленького роста), он же — легендарный Ангел Ада Майкл “Tiny” Уолтерс, и Толстый Ричи, которого, как несложно догадаться, в реальной жизни звали Fat Freddie.

Джерри был здоровенным парнем с большим сердцем. Он носил черную бороду, а волосы зачесывал назад. Как-то он заявился на собрание в нацистском шлеме и солдатской шинели. Джерри выполнял обязанности секретаря и казначея. Его родственник, Брюс, также состоял в Клубе.

В пятидесятых у ребят, которые жили, чтобы ездить, было чертовски туго с деньгами. На каждом собрании мы сдавали членские взносы — 25 центов. Некоторых парней исключили потому, что они были не в состоянии заплатить и этого. Цыган, у которого бабло иногда водилось, помогал ребятам остаться в Клубе, одалживая им 5-10 центов на взносы. Штраф за драки в размере 5 долларов даже в те времена мало кого останавливал. Ссоры случались почти еженедельно, так что парням приходилось пополнять общак, на котором держался Клуб.

У Silver Satin тогда была новая подружка, чей бывший муж, Ник, зарабатывал на жизнь татуировками. Его салон располагался прямо через дорогу от места, где любили тусоваться члены Клуба — Saints Club. Однажды президент катался вместе Цыганом, и, стараясь перекричать рев мотора, сказал следующее.

Эй, Цыган, ты еще не набил клубную татуху?
Нет!
Хочешь, организую по дешевке?

Они отправились к Нику. Тот еще пока не сделал трафарет с новым логотипом клуба. поэтому, чтобы не терять времени даром, президент достал свою клубную карточку. Ник обвел логотип Клуба перьевой ручкой, а затем прижал карточку к руке Цыгана — получился расплывчатый отпечаток. После этого Ник приступил к работе, выводя рукой слово “California” поперек геральдической ленты. В итоге все получилось отлично, рука Цыгана переливалась синим, красным, желтым и другими цветами. Что еще лучше — Цыган получил татуировку бесплатно, поскольку Ник набивал такую впервые. Как только остальные парни ее увидели, то сразу захотели такие же. Но им уже пришлось платить.

Первая жена Цыгана, прозванная в Клубе Фройляйн, не имела ничего против увлечения мужа. Более того — она тоже частенько зависала с клубом. Но когда в отношениях наступил разлад, она сбежала обратно к своей семье в Монтану. Цыгану жизнь без жены была не мила, но и ужиться с ней никак не выходило. Он решил помириться с Фройляйн, для чего пришлось наскрести деньжат для 2000-километровой поездки в Монтану. Цыган, как и всегда, путешествовал налегке и в одиночку. Была поздняя осень, бабье лето уже кончилось. План был такой: оседлать запасной мотоцикл AJS, повидать Фройляйн в Биллингсе и привезти ее домой.

Ржавый помог поплотнее стянуть три одеяла, после чего Цыган отправился в дорогу. В первую ночь он раскатал все одеяла, а наутро не сумел сложить их обратно; узел по размеру получился чуть ли не больше, чем заднее колесо. Цыган выбросил два одеяла прочь и сложил оставшееся, смирившись с предстоящими лишениями. Ночами он ставил мотоцикл на подножку у обочины дороги, ложился на сиденье так, что ноги свешивались с руля, и накрывался одеялом.

ФОТО — 1 — Цыган незадолго перед поездкой в Биллингс. 2 — мотоцикл AJS MODEL 31 1958 г.в.

К концу четвертого дня он оказался в нескольких километрах от Йеллоустонского парка. Кромешный мрак вокруг, а подходящего места для остановки все не видать. Тогда он просто продолжил ехать. Пошел дождь, вода из-под переднего колеса хлестала по щекам и полностью залила сапоги, кожанка промокла до нитки. На привале Цыган вылил не меньше литра воды из каждого сапога.

Погода по пути в Биллингс сходила с ума. Днем было так жарко, что кожа большими кусками облетала с рук. Ночной холод приносил с собой снежинки, которые отскакивали от кожанки Цыгана. Иногда приходилось вставать только для того, чтобы погреть руки о двигатель.

В Йеллоустоуне он остановился на площадке для отдыха, недалеко от мусорных баков, выстроенных в ряд. Что-то большое, коричневое и мохнатое торчало из одного контейнера. Когда Цыган подкатил мотоцикл поближе, посигналил и порычал мотором, из бака на него бросился большой бурый медведь. Вот и весь отдых.

Дальше по дороге Цыган попал в пробку длиной в пару километров. Он ушел в междурядье и прошивал трафик, уворачиваясь от автомобильных дверей и раздраженных водителей, вышедших на разведку. Впереди, в самом начале всего этого беспорядка, посреди дороги стояли четыре или пять медведей, клянчили еду у автомобилистов. Когда медведи обратили внимание на Цыгана, тот уже был наготове. Он выкрутил газ, схватил цепь, которой приковывал мотоцикл, и, размахивая ею, с грохотом прорвался сквозь медвежьи ряды.

К несчастью, силы природы на этом не успокоились. Позже вечером Цыган едва избежал столкновения с лосем, переходящим дорогу. Мотоциклист гнал по середине дороги и, пролетая мимо лося, заглянул ему прямо в глаза. А затем с неба прямо на голову Цыгана спикировала черная птица, ей почти удалось его вырубить.

К тому моменту, когда Цыган въехал в Монтану, на бензин ушло уже 9 долларов. Валил он так, что к Биллингсу цепь пришла в негодность, стерлись все ролики. Но счастье длилось недолго — попытка примирения обернулся провалом. Фройляйн не желала иметь с ним ничего общего. Цыган подписал бумаги о разводе в суде Биллингса и на следующий день отправился обратно в Окленд.

К 1961-му жизнь Цыгана сильно изменилась, он встал перед необходимостью содержать бывшую жену и двоих детей. Требовалось найти постоянный заработок, и быстро. И он нашел работенку с достойной оплатой, но пришлось пахать в ночную смену, а этого боялись все. По правилам Клуба, если ты пропустил четыре собрания подряд, то тебя автоматом исключали. Цыган попросил президента сделать исключение. В конце концов, разве не был он верным участником Клуба на протяжении четырех лет, с самого основания? Он взял пару отгулов, но его начальник на заводе был тем еще скотом и пригрозил уволить Цыгана, если тот пропустит хотя бы еще один рабочий день. Цыган страдал от классической дилеммы — клуб или работа. Он с большой неохотой выбрал работу, черт ее подери.

Последняя встреча Цыгана с Клубом случилась в 1967 году. К тому моменту он уже шесть лет как покинул штат и вернулся на север Калифорнии только потому, что временно подрядился на стройку. Тогда-то он и увидел Silver Satin около заведения Doggie Diner, что в Хейварде. Тот сразу узнал Цыгана, крепко обнял его, и они немного поговорили. Цыган как раз искал, где бы раздобыть травы для себя и ребят со стройки. Он попросил Silver Satin помочь с этим делом.

“Иди в Saints Club,” — сказал Silver Satin. — “Посмотрим, может я смогу свести тебя с кем-нибудь.” Цыган как раз получил зарплату, а потому направился в клуб тем же днем. Когда он добрался туда, в баре еще не было ни одного члена клуба, только проспекты. Поскольку Цыган уже шесть лет как покинул Клуб, большинство нынешних участников его не знали. Для них он был просто еще одним подвыпившим незнакомцем, который пытался скрасить вечер в баре. А вот настроение Цыгана менялось с каждым глотком, он считал иначе. Если ты вступил в Клуб, то навсегда остаешься его частью — так он думал. Ближе к ночи место начало заполняться местными, появилось и несколько членов Клуба.

Цыган все еще ждал, когда в бар с понтом ввалился Малыш. Кто-то сказал ему, что заметил тут человека со старой истертой татуировкой Клуба. Тогда Малыш, ростом за 2.10 и почти 140 кило каменных мышц, прошел к столу Цыгана, схватил того за руку и поднял ее, чтобы получше рассмотреть

— Мужик, откуда у тебя эта татуировка?
— Я раньше был в клубе. — гордо заявил Цыган.
— Когда это?
— С самого начала и до 61-го. Спроси у Silver Satin, он подтвердит.

Цыган осведомился, не Малыш ли часом стоит перед ним. Цыган видел фото в газете фото Малыша, когда его арестовали в 1965 году за драку с полицией и демонстрантами на марше протеста против войны во Вьетнаме.

— Ты, типа, думаешь, что знаешь меня или что?
— Нет, — ответил Цыган, стараясь сгладить углы. — Просто у меня где-то была твоя фотка, вырезал из газеты.

Цыган решил поднять тему с травкой и спросил, не мог бы Малыш организовать сделку. Малыш ушел звонить президенту. Тем временем Толстый Ричи, коренастый мексиканец ростом с Цыгана, подошел к стойке и сказал: “Значит, ты, говоришь, был в Клубе? А я говорю, так и что, блять, с того? А? Это было давно, а ты здесь сейчас”.

В баре повисла тишина. Толстый Ричи унизил Цыгана перед всем честным людом. “Слышь, мужик, шел бы ты на хер!” — рявкнул Цыган. Большая ошибка. Повод для драки.

В тот момент ничего плохого еще не произошло, но Цыган уже почуял, что запахло жареным. Ему нужно было переговорить с Silver Satin. Цыгану хотелось забрать свой пакет травы и поскорее убраться из этого бара. Обстановка, между тем, накалялась. Цыган подошел к Малышу, чтобы спросить, может ли он сам поговорить с президентом. В этот момент Толстый Ричи развернулся и внезапно ударил Цыгана кулаком прямо в лицо. Ошарашенный Цыган отлетел метра на полтора и приложился спиной о кирпичную стену.

Цыган взбесился. С неистовой яростью бросился он на Толстого Ричи, словно рассвирепевший бык. Но между ними встал Малыш и потряс Цыгана еще одним ударом, от которого череп треснул сразу в двух местах. Цыган пошатнулся и упал на бильярдный стол, держась руками за лицо. Кто-то из игроков хватил его поперек спины кием. Цыган рухнул и скорчился на полу.

Когда он перевернулся, чтобы встать, на него обрушился шквал ударов от членов Клуба, его били руками, топтали ногами и не давали встать. Но он трижды поднимался, и каждый раз его снова сбивали с ног. Цыган кричал, упрашивая прекратить избиение. Но удары продолжали сыпаться до тех пор, пока он не увидел летящий в него ботинок 49 размера, принадлежащий Малышу. В ту секунду ботинок, который прилетел прямиком в грудь и сломал несколько ребер, показался ему огромным, с метр длинной. Если бы удар пришелся немного ниже, то мог бы привести к разрыву селезенки.

В тот вечер Цыган побывал на волоске от смерти. После еще нескольких ударов его обидчики продолжили катать шары и трепаться. Когда он встал и пытался поймать равновесие, к нему приблизился Толстый Ричи.

— Какого черта ты меня ударил? — едва слышно, с трудом сказал Цыган.
— Ты же знаешь что к чему. Наезды на братьев даром не проходят. — ответил Ричи. Но на нем в тот вечер не было цветов.
— Слушай, — проговорил Цыган, — Мне бы как-то в Хейвард вернуться.

Толстый Ричи прихватил из бара мокрое полотенце и вывел Цыгана на улицу. Его голова распухла так, что увеличилась раза в два. Мимо проехала полицейская машина. Цыган отвернулся, чтобы копы не заметили, как сильно его избили. Ричи предложил подвезти его до дома, но Цыган, пьяный и побитый, все-таки сохранил каплю гордости и отказался.

Он сел за руль своего Форда 64-го года, до Хейварда было 25 километров. Дорога казалась ему мутной мешаниной телефонных столбов, он слабо понимал, где находится и куда едет, но все же добрался до дома своего приятеля, где остановился.

В больницу Цыган обратился 18 часов спустя. Он на собственном опыте узнал, каково это — оказаться не на той стороне, когда Клуб окучивает кого-то толпой. Из обоих ушей шла кровь, он не чувствовал лица и следующие полгода корчился от боли, стоило ему закашляться или икнуть. Цыган подумывал отомстить, но рассудил, что лучше выйти из этой игры, покуда цел.

После того случая в Saints Club Цыган так никогда не вступал в другие клубы. Но ездить на мотоциклах он не бросил и продержался в седле еще не один десяток лет. В итоге он остепенился и поселился где-то в Оклахоме. Несмотря на то жестокое избиение, он гордился своей связью с Клубом и тем, что стоял у самых истоков.

Цыган и Silver Satin встретились в 2000 году, когда я проезжал через Оклахома-Сити в рамках тура “Ангелов Ада” по Среднему Западу и шоссе 66 в поддержку моей первой книги. Цыган тогда сказал, что он, также как и я, хотел бы когда-нибудь поделиться своими мото-байками с семьей, друзьями да и всем миром. Ему нравилось называть себя “подлинный оклендский Цыган”. (скорее всего речь идет о клубе Gypsy Jokers и других известных байкерах с прозвищем Gypsy) Вскоре мы с ним связались и записали рассказ, который вы только что прочли.

Через несколько недель после того последнего разговора с нашей командой Ричард Чарльз “Цыган” Андерсон умер от проблем с печенью и почками в городе Талса, 2 февраля 2001 года. Поэтому нам показалось уместным начать этот сборник мотоциклетных историй с рассказа Цыгана. Теперь, когда мы сделали все, чтобы сохранить память о нем, я, как Silver Satin, говорю бродяге Цыгану: “Езжай свободно, мой брат. Покойся с миром, мой друг”.

 

[grimm]

Говорят сегодня ночью и сам ральф умер...

[Kali]

Судя по википедии, да, дата смерти 29.06.2022...

[grimm]

Эпоха...

[Evilradiator]

Хз. Вот это вот толпой отпиздить своего же не разобравшись в теме.... Определенное отторжение вызывает. Может ну нахуй такие эпохи?

[grimm]

ну за своих же сначала бьют а потом спрашивают!)
Да и говоря "эпоха" я имел в виду немного другое.

[Kali]

"Если вы читаете это, то значит, меня больше нет. Я попросил опубликовать это сообщение сразу же после моей смерти.

Я прожил долгую и хорошую жизнь, полную приключений. И я имел честь быть частью невероятного клуба.

Хоть я был публичным человеком десятки лет, главную радость в жизни мне дарили моменты, проведенные с моими братьями по клубу, моей семьей и близкими друзьями.

Знайте, что я умер спокойно после непродолжительной борьбы с раком. В конце жизненного пути меня окружали по-настоящему важные люди: моя жена Зорана, а также мои близкие.

Не унывайте, оставайтесь преданными, свободными и всегда цените честь."

 

Сонни

[Ocean]

Блин, помер, старина Баргер …(((

[Kali]

Часть 2

Приключения Peckerwood Pans Цинциннати вышел из тюряги в феврале 1977-го, отмотал долгий срок в Фолсоме. Он был чертовски счастлив оставить тюрьму позади, только и думал о том, как снова и снова будет гонять по улицам со своими братьями. Но судьба уж точно не готовила его к первому для него большому пробегу по стране, USA Run.

Члены клуба, застрявшие в Фолсоме в середине семидесятых, понятия не имели о USA Run, традиционном пробеге, который зародился в клубе, пока они сидели под замком. Пробег проводился раз в год, участвовали члены клуба со всей страны. Место проведения раз от раза менялось, и все в клубе были обязаны принять участие, если, конечно, у них не было железобетонного оправдания. Поначалу мы думали, что все будет не сложнее, чем прохватить от Окленда до Берду, разве что только подальше. Что ж, мы ошибались. Это, черт подери, было гораздо серьезнее.

К дому, где проживал Цинциннати, подъехал Делберт, его лучший друг, и проорал с улицы: “Слышь, насчет пробега. Я в игре! А ты едешь?” Цинциннати ничего не знал о пробеге, он как раз заселялся в новую хату, и дата отъезда, к сожалению, шла вразрез с его планами. Бывает же, тут не угадаешь. Но Цинциннати быстро смекнул, что к чему. “Делберт, я тебе вот что скажу. Дай мне пару деньков перевезти хлам на новую квартиру, и я поеду с тобой.” Делберт пожал плечами в знак согласия. Конечно, без проблем, он подождет.

Но Цинциннати не терпелось, он больше не мог игнорировать зов свободы, так что просто сложил свое барахло большой кучей в углу гостинной новой квартиры и попросил друга позаботиться об остальном, пока он не вернется. Между тем, пара ребят из клуба, которые всегда катались вместе — Дрю и Бенни — решили поехать вместе с Цинциннати и Делбертом. Все четверо недавно откинулись и никогда не участвовали в USA Run. Все они гоняли на чопперах с жесткой рамой, баками от Sportster, прямоточными глушителями и удлиненной вилкой.

Проповедник, один из ближайших друзей Цинциннати, состоял в клубе вот уже сорок лет. Он был мужиком шарящим, и знал пару хитростей, которые могли помочь пережить пробег, получить от него максимум удовольствия и вернуться обратно в добром здравии. Но, как оказалось, выпускники фолсомской тюрьмы не умели слушать. Его советы были разумными, все по делу. Когда ты соберешься остановиться на ночлег, должно быть достаточно светло, чтобы ты мог спокойно найти хорошее место для лагеря. И накануне лучше залить полный бак, чтобы утром собраться, намотать до полудня первые километры и позавтракать на заправке. Иначе, предупреждал Проповедник, у тебя вечность уйдет на то, чтобы выехать на дорогу, и ты вовремя не доберешься пункта назначения — Янктона, Южная Дакота. Хорошие советы, практичные, и нашей четверке следовало бы к ним прислушаться.

Ребята, конечно же, выехали с опозданием. Они встретились в клабхаусе Окленда, прихватили фотографию вашего покорного слуги (в 1977-м я все еще сидел в Фолсоме) и, наконец, отправились в дорогу. В первый день они доехали до Траки, городка неподалеку от границы между Калифорнией и Невадой. Они могли бы проехать и больше, но немного увлеклись выпивкой и дракой в баре, ну, вы знаете, как это все бывает. В перерывах между опрокидыванием стопок и бильярдом четверо пообещали, что будут писать мне каждый день. Раз уж трое из них ездили на мотоциклах с двигателями, низ которых был от Panhead, а верх — от Shovelhead, они решили назвать свое путешествие, и, заодно, озаглавить письма ко мне в Фолсом, “Приключения Peckerwood Pans”. Peckerwood — сленговое словечко, которым в тюрьме называют бичеватых белых парней, а Pans — в честь моторов Panhead.

ФОТО — 1 — первый в истории клуба USA Run. 2 — случайные мотоциклисты (чопперы на базе Panhead) на обочине, ориентировочно — 70-е.

Каждое письмо начиналось с указания места действия на манер новостного сюжета: “Сегодня мы застали наших героев в баре, что в городе Траки”. Затем они переходили к подробному описанию прошедшего в дороге дня, рассказывали о взлетах и падениях, составляя подробную картину первого для них USA Run. Веришь или нет, но, читая каждое письмо, я словно ехал по дороге рядом с ними. Все мои ребята в Фолсоме были настолько увлечены приключениями четверки, что не могли дождаться, когда я выйду во двор с очередным письмом и последними новостями.

Миновав Траки и границу с Невадой, четверо еще не знали, что в этом штате недавно приняли закон об обязательном ношении шлема. К тому времени, как Цинциннати, Дел, Дрю и Бенни добрались до центра штата, их заметили и остановили копы. Разумеется, законники не поверили Цинциннати, когда тот заявил, что слыхом не слыхивал о таком глупом законе. А когда они выяснили, что вся четверка недавно откинулась, то доверия к парням это не прибавило. Незнание закона не освобождает от ответственности.

К счастью, какой-то добрый человек выручил их — подвез Бенни на своем пикапе до Виннемукки и привез обратно вместе с касками. В тот день ребята доехали до Уэндовера, прежде чем решили остановиться на ночь. Как оказалось позже, эта ночь стала единственной, когда Peckerwood Pans пытались разбить лагерь под открытым небом. Дальше — только ночевки под крышей с удобствами, мотели и езда в темноте. Парни никогда не выезжали на дорогу раньше трех или четырех часов дня.

Где-то в Юте мотоцикл Дрю начал издавать сильный металлический шум. Дрю был уверен, что сточилась рабочая часть кулачков. Он полез своими кривыми руками регулировать толкатели и выкрутил их так, что коромысла колотили прямо в лопату, в клапанную крышку.

Четверка остановилась в Солт-Лейк-Сити, чтобы купить кое-какие запчасти в магазине Harley. Там они столкнулись с чуваком, проходящим испытательный срок в местном второсортном мотоклубе. Клуб этот не состоял в AMA (Американская мотоциклетная ассоциация, оплот “цивилизованных” байкеров), но и не был однопроцентным. Парень пригласил их в клабхаус. Когда они вошли внутрь, зазвонил телефон, и новый знакомый побежал вглубь здания, чтобы ответить на звонок. Делберт проследовал за барную стойку, чтобы ознакомиться с ассортиментом. Чувак вернулся и с криками стал выталкивать Большого Дела из-за стойки. Не то, чтобы у него это получилось. Делберт ударил его и выбросил к соседям во двор через окно. Болвану стоило только сказать, что по правилам их клуба за стойкой могут хозяйничать только свои, и проблем бы не было. Но нет, обязательно надо было грубить.

Делберт затащил парня обратно и заставил позвонить президенту их клуба. Они слышали, как президент в трубке говорил, что надо запереть клабхаус и валить оттуда, потому что в городе объявился тот самый Клуб (слухи расходятся быстро). Проспект аж потерялся. “Слишком поздно, умник.” — сказал он, захлебываясь. — “Они уже здесь, меня отмудохали и вышвырнули в окно, и если вы, парни, быстро сюда не приедете, то я отдам ключи и свалю.”

Нарисовались остальные члены клуба, и Дрю собрал большинство из них вокруг своего байка. Они держали светильники, лампочки, фонарики — все, что могло излучать свет. Удлинителей вокруг было не сосчитать. Дрю сидел на земле и разглагольствовал, пока снимал крышку двигателя и промывал детали бензином из топливной магистрали.“Вы, парни, просто кучка придурков,” — сплюнул Дрю. “Такими вы были, когда мы приехали сюда, такими и останетесь. У кого тут есть точильный камень? Мне надо заточить мой Gerber.” И все в таком духе.

С другой стороны к мотоциклу Дрю прислонилась девушка, она смотрелась в зеркальце и расчесывала волосы. Рядом расслабленно сидел Бенни. Дрю сказал даме, что было бы неплохо ей сделать что-нибудь полезное. Она ответила: “Подожди. Не видишь, что ли, я занята!?” Бенни с криком подорвался, схватил канистру масла и ударил девушку по макушке. Пока она лежала на земле и стонала, Дрю произнес: “А я предупреждал, что кого-то достанут твои закидоны, так что прекращай ныть и делай, что я говорю”.

ФОТО — под псевдонимом Цинциннати в книге выведен Cisco, которого можно заметить за плечом Баргера на заглавном фото. Делберт — это, скорее всего, Big Al. Cisco состоял в клубе 48 лет, Баргер — 65, оба — до самой смерти. 1 — 3 — Cisco. На первом фото с Чаком Зито и Баргером. 4 — могила Big Al. Больше фото героев и Panhead-чоппера Cisco можно найти в переводе первой книги Баргера.

После этого происшествия местные начали нервничать, было видно, как дергаются их тени. Был у них один с нашивкой Enforcer (“силовик” клуба), слегка за 2 метра ростом, по кличке Большой Боб. Цинциннати никогда таких нашивок не видал и спросил его об этом. Но, видимо, людям такого статуса нельзя опускаться до разговоров со всяким отребьем, так что он просто ушел прочь. Президент не отлипал от бутылки виски с того момента, как приехал в клабхаус, и уже начинал напиваться. Он консультировал Дрю по вопросам тонкого искусства обслуживания мотоциклов. Судя по всему, в городе он держал мастерскую. Внезапно Дрю прорычал: ”Вот дерьмо!”

Стало очень тихо. Делберт оценил ситуацию и увел президента, из-за советов которого Дрю уронил подшипник распредвала в двигатель, прогуляться. Делберт с президентом зашли за угол, послышались звуки ударов, а затем — как президент умолял его пощадить. Цинциннати побежал разобраться, за ним — вся их кодла, следом — Дрю. Делберт выбивал дурь из этого идиота. Кто-то прокричал: “Один на один!” Цинциннати развернулся, упер руку в грудь ближайшего парня и втолкнул его обратно в толпу. “Правильно, ублюдок,” — орал Цинциннати ему в лицо. — “Будет вам и один на один, и стенка на стенку!” В толпе начали скандировать — “Большой Боб! Большой Боб!”.

Цинциннати окучивал противников с одной стороны, в то же время Дрю разил их с тыла. Между тем Большой Боб медленно оседал на землю, за считанные секунды бедняга усох с двух метров до полутора. Делберт выхватил из толпы Малютку Боба (ранее известного, как Большой Боб) и сказал, что ему придется отвечать за всех. Боб был не очень-то рад такому повороту событий. Делберт и Цинциннати усадили его и убедили, что у него есть шанс сохранить немного достоинства и самоуважения. “Просто слушай нас, делай то, что мы скажем, и ты будешь героем в глазах своей банды, когда мы уйдем.”

Они поселили Дрю в мотеле и нашли ключи от мастерской экс-президента. Пара парней сняли двигатель с мотоцикла Дрю, пока Делберт и Цинциннати осматривали помещение и приценивались. На верстаке стоял новенький slab side Shovelhead объемом 1570 см3, его только доставили из магазина в Огдене. (slab side — с плоской правой крышкой двигателя, еще есть cone — с крышкой конической формы) Оказалось, Делберт где-то успел познакомиться с парнем из Огдена (Делберт вообще знал всех на свете) и позвонил ему. Парень был прирожденным механиком и гарантировал, что двигатель отличный. Утром старый двигатель Дрю уже был упакован и ехал обратно в Окленд, а на мотоцикле красовался новый. Дрю не обрадовался документам и номерному знаку штата Юта, но с этим можно было жить.

Пока вертелась вся эта суета, Цинциннати успел позвонить в место сбора. Мероприятие проходило в историческом лагере Льюиса и Кларка неподалеку от Янктона, Южная Дакота. Все больше и больше отставая от расписания, ребята беспокоились, как бы вообще попасть на праздник. Но члены клуба из Нью-Йорка заверили, что при любых раскладах дождутся четверых. В итоге наши герои наконец-то выехали на шоссе 81 в Небраске и направились на север. На всем протяжении пути они встречали одноклубников, которые уже ехали домой. Четверо приветственно махали руками изо всех сил, но чем ближе они подъезжали к Янктону, тем реже видели своих. Они переживали, что никого не застанут на месте.

Четверка въехала на площадку около 23:30 и, разумеется, там их ожидало отделение Нью-Йорка вместе с другими хардкорными байкерами, все в предвкушении вечеринки. Peckerwood Pans были на седьмом небе от счастья. Они поставили свою палатку ровно за двенадцать минут, едва успевая, ведь к полуночи пробег официально заканчивался. На следующее утро все, кто до последнего ждал в Янктоне, поехали в Омаху. Они еще только приближались к клабхаусу Омахи, а многозадачный Баз, добрый друг и выдающийся ездок, уже зажимал телефон между ухом и плечом, жарил стейки на гриле, созывал девок для товарищей, и взбивал тесто для торта в миске. Молодец, Базвелл!

Они пробыли в Омахе несколько дней, когда им позвонил Гарри, парень из клуба Нью-Йорка. Он тогда тусовался в Кастере, Южная дакота, в какой-то немецкой гостинице. Там, по его словам, было очень круто, пара постояльцев даже показали ему свои старые нацистские удостоверения. Гарри с женой, к слову, были евреями. “Берите ребят и подваливайте сюда к нам!” — предложил Гарри.

Идею поддержали около 20 человек. Они мигом оказались в Кастере, переночевали, а на следующий день поехали осматривать окрестности. Побывали они и в месте, где тогда только начинали вырубать в скале памятник вождю Неистовому коню. В 1977-м памятник был просто дырой в горе, и ничем больше. Парни познакомились с чуваком, ответственным за работы, и, после необходимых договоренностей и приготовлений, на следующее утро он повел толпу на частную экскурсию. Когда глядишь вверх со стороны дороги, монумент не выглядит таким уж большим. Но на месте была совсем другая история, масштаб впечатлял до глубины души.

ФОТО — памятник строят аж 1948 года, а работе все края не видно. Что интересно, монумент расположен недалеко от горы Рашмор, той самой, с ликами президентов. На фото виден макет памятника, текущее состояние и та самая “дыра в горе”.

В кастерском баре Цинциннати с ребятами встретил байкера, состоявшего в Sock Fuckers MC из штата Монтана. Существуют ли они до сих пор, кто знает? Но это громкое, смелое название, независимо от того, придумали ли они его на полном серьезе или просто прикалывались.

Затем команда покинула Кастер и, после долгой ночи в Дедвуде, Южная Дакота, вкатили в Монтану. Они остановились заправиться посреди одной из резерваций. Когда баки наполнились, пришло время подыскать, где можно было перекусить. Их вежливо направили в забегаловку дальше по улице, куда они и отправились под дружный рев моторов. Жральня оказалась излюбленным местом индейцев-подростков. Байкеры разбрелись по залу, ели и играли в бильярд с индейскими ребятишками. Некоторые члены клуба позвали детей на улицу, чтобы показать им мотоциклы. Они пробыли там уже час, когда кто-то подбежал к Цинциннати и сказал, что ему лучше бы выйти на улицу и кое-что увидеть. Цинциннати вышел, и…нихрена ж себе!

Там собралось, наверное, около сотни индейцев, они стояли по обеим сторонам улицы. Никаких детей, только взрослые, суровые краснокожие. Шаманы. Войны. Цинциннати послал кого-то обратно внутрь, предупредить команду, что пришла пора седлать коней. Обстановка накалялась. Один джентльмен (Вождь?) стоял во весь рост, впереди остальных. Что-то в его позе и в том, как относились к нему другие индейцы, говорило — он тут главный.

Цинциннати пересек улицу, развернулся и остановил байк прямо возле индейца. Тот и глазом не повел. Делберт дал Цинциннати знак, что войска готовы к выдвижению. Цинциннати взглянул на этого человека, словно сошедшего со старой пятицентовой монеты. Их взгляды ненадолго встретились, а затем индеец улыбнулся, спокойно и круто. Он все понимал, и знал, что парни из клуба — тоже. Атмосфера была по-настоящему классной. Наши тронулись в путь, Цинциннати ехал впереди, рядом с Делбертом. Прямо как в “Караване повозок”. Цинциннати с парнями обошлись с индейскими детьми, как с нормальными людьми, и войны не стали винить байкеров за грехи отцов.

Позже тем вечером группа остановилась у скромной, всего одна колонка, заправки Texaco, недалеко от Кастера и поля Битвы при Литтл-Бигхорн. Шел сильный дождь, и было так темно, что от фар не было толку. Ты мог мельком разглядеть дорогу только когда сверкала молния, а вспышки были чертовски огромными. Все заправились и начали спрашивать у местных, где тут можно остановиться. Парнишка-индеец, управляющий заправкой, позвонил по телефону и сообщил, что единственный мотель поблизости забит до отказа.

Парнишка держал в гараже фургон, который они с друзьями пытались поставить на ход. Несколько членов клуба давали индейцам советы, когда снова зазвонил телефон. Управляющий ответил и, после короткого разговора, сказал, что в мотеле есть свободные комнаты, и объяснил, как туда доехать.

Когда Цинциннати, Делберт и другие парни приехали на место, там никого не было, только записка и груда постельного белья. Незадолго до этого некоторым постояльцам приказали паковать свое барахло и убираться. Из записки они узнали, что стелить кровати придется самостоятельно, ночевка будет бесплатной, а хозяева надеются, что им будет комфортно. Владельцев не было на месте потому, что одну из их лошадей напугала молния, и они отправились на поиски животного.

На следующее утро небо было таким голубым, что на него было больно смотреть. Перед дверью комнаты каждого байкера стояло по арбузу. Смысл подарка так и остался для них загадкой. Во время путешествия по полю битвы Цинциннати и его спутникам открылась перспектива, неведомая ни одной другой группе белых туристов, побывавшей здесь. Главное — Кастер был не просто дураком, но дураком, который обосрался.

На северном въезде в Йеллоустонский парк, эту дорогу еще зовут шоссе Богов, байки едва справились с подъемом. Harley не любят работать без воздуха. Парни сняли комнату в Mammoth Hot Springs и отлично повеселились в баре. На следующий день, проезжая по парку, они обратили в бегство стада бизонов, которые до смерти перепугали туристов.

Еще один день, еще один поворот дороги, и наши герои уже в Рексбурге, Айдахо, перед большим гаражом с вывеской GRIM REAPERS MC. В тюряге Цинциннати знавал парня по прозвищу Косяк Джим. Знал он также, что Джим недавно уехал из Калифорнии. Как оказалось, тут он и обосновался. Они пировали пару дней, обслужили мотоциклы, и снова выехали на дорогу. Через пару дней Peckerwood Pans догонят пробег в честь Дня труда на шоссе 395 в Калифорнии.

Те четверо, что покинули Окленд, вернулись в район Залива вместе. На подъезде к туннелю Калдекотт, ведущему в Окленд, пришлось закуситься с идиотами на машинах и догнать их, чтобы коротко и прямо объяснить, что к чему. Позже в клабхаусе была написана последняя глава “Приключений Peckerwood Pans”.

Несколько недель спустя Шэрон, в то время моя старушка, остановилась у нового жилища Цинциннати, заглянула к нему и спросила — где же последняя глава их приключений? Куда она, черт возьми, делась? Парни во дворе Фолсома все еще ждали окончания истории. Цинциннати, матерясь, перевернул все вверх дном, и нашел последний выпуск заднем кармане брюк, вытянутых из кучи грязной одежды. Письмо было засаленное, чуть потрепанное, но целое. Мои ребята в Фолсоме, наконец, узнали, чем все кончилось, и пережили еще один день в загоне благодаря “Приключениям Peckerwood Pans”.

Суицидальная красно-черная Honda
Ник Толберт был полон решимости поехать на озеро Басс. Ночью, накануне старта нашего ежегодного пробега на озеро Басс, Ник разбил свой байк, угоняя от копов. Ну, у него почти получилось. Он рассекал по Авеню (Телеграф-авеню) в Беркли, Калифорния, хотел попытать счастья с одной из этих колледжских сучек. Тогда-то он и привлек внимание полиции. Получить еще один один штраф не входило в его планы, да и общаться с копами желания не было, особенно на фоне пары неисполненных решений суда. Вот он и дал деру, а мусора сразу бросились за ним.

Нику бы точно удалось сбежать, если бы перед ним неожиданно не выехал Volvo (крутейшая машина для снобов из Беркли). Вызволение собственной задницы из-за решетки и байка со штрафстоянки опустошило карманы Ника и пары его подружек, не говоря уже о потраченном времени. Мотоцикл был в паршивом состоянии. Приближался час выезда, 6 утра, поэтому немногие из нас смогли бы помочь Нику поставить его байк на ход. Нику катастрофически не хватало времени, денег и запчастей. И тем не менее у него получилось!

В шесть утра Ник встретился с остальными членами Клуба у бара, от которого планировалось выезжать. Хорошие новости на этом заканчивались, а плохие заключались в том, что он приехал, хм, на красной Honda. Мы были в замешательстве. Может, он сбил кого-то с нее попавшейся под руку доской? (да, Ник настолько отчаянно и сильно хотел поехать) Украл байк на улице или из чьего-то гаража? Или, может, одолжил? В последнем мы очень сомневались. Хоть его и нельзя было сравнивать в плане навыков с некоторыми более известными угонщиками Восточного Залива, было понятно, что Ник точно не купил упомянутый мотоцикл. Грохочущий пакет, полный баллончиков с черной матовой краской, заставил нас еще больше усомниться в законности приобретения. Это не помешало Нику и новому, антихондовскому подразделению клуба, вооружиться баллончиками и быстро подшаманить красную красавицу Ника. Как бы то ни было, Ник поехал со всеми и избежал серьезных проблем с Клубом.

В потрясные шестидесятые нам приходилось заправляться через каждую жалкую сотню километров. Баки у всех были маленькие, быстрый мотоцикл просто не мог проехать больше на одной порции этилированного. После пары остановок и стычек с антихондовской частью Клуба работа Ника, призванная скрыть оригинальный красный цвет, пошла коту под хвост. Когда мы добрались до озера, на Хонде появилось столько новых шрамов и вмятин, что она почти обрела утраченный красный цвет.

Думаю, на его долю тогда пришлось слишком много ударов судьбы. Мы припарковались, заглушили байки и начали спешиваться, когда услышали леденящий кровь крик, а затем жуткий, ни с чем не сравнимый звук. Мы оглянулись и увидели громадное облако пыли, летящее прямо на нас. Рев исходил от Ника и его суицидальной красно-черной в крапинку Honda. Он уже успел потерять глушитель и ехал так быстро, как только мог гнать этот яповский кусок дерьма... несся прямо в центр нашей толпы из 70-80 человек!

Толпа быстро расступилась, а Ник полетел с семиметрового обрыва прямо в озеро. Бултых! Он приводнился прямо посреди бухты, пролетев около 50 метров. Мы видели как, его голова показалась над водой. Клуб взорвался аплодисментами и криками одобрения, было круто. А вот некруто было то, что Ник, как и я, ничерта не умел плавать. Он очутился на глубине и орал во всю глотку, моля о помощи.

Все решили, что он, как обычно, прикалывается. Некоторые ребята даже кидали камни, пивные банки и другой хлам в Ника, пока он отчаянно боролся в воде за свою жизнь. Постепенно до нас начало доходить, что Ник тонет. Тут мы увидели здоровенный катер (такие обычно тянут водных лыжников), проплывающий мимо. В нем стоял серьезный двигатель на 7.5 литров, за рулем был загорелый блондин, типичный южнокалифорнийский чмошник, а с бортов свисали шесть или семь сучек в бикини.

Они выудили Ника из воды и стали поворачивать судно в нашу сторону. Ник что-то прошептал капитану на ухо. Лодка остановилась, развернулась, блондин нажал на газ, и они двинулись в противоположном направлении, к открытой воде.

Ник оглянулся на нас и показал средний палец. Следом он с головой нырнул в море сисек. Мы подумали, что эти малышки точно согласились бы с рекламой — “вы встречаете милейших людей на Honda”.

КАРТИНКИ — рекламные постеры, к которым отсылает книга.

 

[Kali]

Часть 3

Эд на встрече выпускников Как и большинство юных техасцев, Эд “Зверь” Каргилл мечтал стать ковбоем. Каждое субботнее утро он проводил у телевизора, смотрел Роя Роджерса. К сожалению, его домашняя жизнь быстро начала разваливаться. Мама Эда умерла раньше, чем он успел ее запомнить, а с мачехой они практически сразу сцепились рогами. Отец Эда практически никогда не заступался за своего сына. Одно за другим, и вот скоро Эд уже паковал вещи перед отъездом на ранчо Кэла Фарли для мальчиков, “христианское сообщество со строгим распорядком”, где дети жили вместе в корпусах интерната.

В 1971-м для такого потерянного и упрямого ребенка, как Эд, отправка на ранчо Фарли была равносильна тюремному сроку. Ранчо Кэла было настоящим, там разводили скот, и мальчики вели хозяйство. Ранчо было основано в 1939 году и занимало почти 4000 гектаров. В первый день Эду выдали три пары прямых джинсов Levi’s, пару броганов, три белые футболки и присвоили личный номер. От внешнего мира Эда отделяли 60 километров камней и гремучих змей. Не было ни решеток, ни оград, поэтому Эд несколько раз пытался бежать. Первая попытка включала кражу лошади, вверенной ему на попечение. Эд добрался до границы с Нью-Мексико, прежде чем подозрительный владелец ранчо сдал его. В следующий раз, во время экскурсии в развлекательный парк Six Flags, Эд перепрыгнул через забор. Тогда он прожил на улицах почти все лето. Его единственной ошибкой стал визит к отцу, который позвонил на ранчо и вернул Эда туда.

По возвращении на ранчо Эда начали муштровать, то есть заперли в бараке и поставили на тяжелую работу. Эд работы не боялся. Черт, да проблема была вообще не в этом. Последней каплей стало то, что его заставили участвовать в ежегодном родео в честь встречи выпускников. В родео было что-то такое, что раздражало его, мероприятие казалось варварским и тупым. Кроме того, кататься на быке было охренеть как больно, поэтому Эд был скорее готов пробежаться по камням и гремучими змеями, чем снова участвовать в проклятом родео.

Был ли это недостаток здравого смысла или же переизбыток cojones, но Эд опять пустился в бега. На сей раз он тщательно продумал маршрут побега. Ускользнув под покровом ночи, он направился на Юг по Шоссе 385 до городка Вега, где перешел на Шоссе 1061 и двинулся прямиком в Амарилло. К рассвету он преодолел чуть больше половины расстояния до Амарилло.

Техасское солнце разогревается очень быстро и палит нещадно. К моменту, когда Эд перебрался через холм на Шоссе 1061, он устал, проголодался, томился жаждой и был покрыт пылью. Послышался отдаленный гул, который становился все сильнее и громче по мере приближения. На холм с оглушительным грохотом тридцати чопперов Harley-Davidson взлетела стая диких байкеров. Эд был поражен, зрелище и правда было потрясающее. Стоя на обочине дороги, он смотрел, как мимо один за одним пролетали рычащие мотоциклы. Кожа, деним, небритые лица и клевые девки, откинувшиеся на сисси-бары. У их главаря был холодный, тяжелый, как могильная плита, взгляд, а из уголка рта свисала сигарета. Он ехал спереди слева, на острие атаки, легко рассекая сухой воздух пустыни на полном газу. Остальные байкеры следовали за ним плотным строем, колесо к колесу. Эд видел фотографии этих людей в Saturday Evening Post, они были самым известным в мире outlaw-мотоклубом.

Последний мотоциклист притормозил и остановился около Эда. Он сделал парнишке знак и указал на заднюю часть своего байка. Эд схватил свой рюкзак и забрался на мотоцикл. Эта поездка стала для него самым первым знакомством с outlaw-чоппером, настоящим покорителем дорог. В облаке кружащейся пыли все это походило на одну из песен Роя Роджерса: “Happy trails to you!” От вибрации мотоцикла его ноги дрожали и вскоре онемели. Поезда была жесткой, он чувствовал каждый ухаб дороги, а байкер поливал вовсю, чтобы догнать своих товарищей. Эд ничего не говорил, байкер тоже, их общение было таким же редким, как пустынный кустарник, росший вдоль двухполосного шоссе.

Шоссе 1061 привело их в Амарилло, где, как обнаружил Эд, его поджидали слуги закона. Копы перегородили дорогу впереди, недалеко от национального парка, где тусовался чудной длинноволосый народ. Повсюду пиликали рации. Эд не знал, были то местные копы или полиция штата, но любая черно-белая машина с мигалкой сулила ему проблемы. Ясное дело: Эд был в бегах, а последнее, что было нужно байкерам-outlaw, так это лишнее внимание со стороны закона и неприятности из-за укрывательства какого-то беглеца. Эд соскочил с чоппера, дал пять байкеру и быстро побежал к обочине.

Спрятавшись среди мескитовых деревьев и кактусов, он смотрел, как копы больше часа проверяли документы мотоциклистов. Их невозмутимый лидер, казалось, сохранял хладнокровие, он по-прежнему дымил сигаретой. Наконец, группу пропустили и сопроводили в парковую зону.

Той ночью Эд прошмыгнул сквозь полицейский заслон на территорию парка. Ему хватило ума держаться в стороне. Парк превратился в тусовочную площадку, Эд чувствовал запах косяков и жареных стейков. Байкеры отлично проводили время, дурачились и дрались, пили пиво, некоторые отдыхали, развалившись на своих мотоциклах. Вдалеке маячили копы, которые бдительно наблюдали за ситуацией. Эд вырубился прямо в парке под пляшущие в голове образы байкеров.

Он оставался на воле еще неделю, ел что придется, спал где попало. В итоге его поймали и вернули обратно. На ранчо Эд кидал лопатой конское дерьмо и ходил на учебу. Он не мог определиться, что ненавидел больше — конюшни или классную комнату. Как-то ему задали сочинение, и Эд написал, как однажды он станет байкером, прямо как тот парень, подобравший его Шоссе 1061. Когда-нибудь, писал он, я выбьюсь в люди, буду ездить на мотоцикле, и никто не сможет указывать мне, что делать.

Учитель не был в восторге от такой работы. В качестве наказания Эду велели встать и прочитать сочинение перед всем классом. То, что должно было унизить Эда, только разожгло в нем гордость и дало цель, к которой хотелось стремиться. Никто не мог стереть образы байкеров, выжженные в мозгу Эда, даже мозгоправ с Ранчо. На этом закончились попытки побега. “Держись,” — говорил он себе. “Еще один год и все.” Эд решил, что как-нибудь вытерпит учебу и скоро будет сам себе хозяин.

На встрече выпускников Зверь чувствовал себя не в своей тарелке. Сказать, что он выделялся из толпы, значит — ничего не сказать. Его длинные волосы спадали ниже плеч, а накачанные руки были покрыты клубными татуировками. Он с гордостью носил свои цвета, спереди жилет украшала президентская нашивка. Вернуться сюда была странно, особенно на ежегодное родео в честь выпускников. “Эд, неужели это ты?” Прошло много времени с тех пор, как его последний раз называли Эдом. Присутствие Зверя определенно вывело из равновесия некоторых старожилов ранчо.

Эта встреча помогла Зверю разобраться с парой своих демонов из далекого прошлого. Ранчо сильно изменилось с тех пор, теперь оно было куда меньше изолировано от внешнего мира, чем он помнил. Исчезли злобные надсмотрщики, их место давно заняли хорошо обученные консультанты. Больше никакой муштры, заключения в бараках и других наказаний. Основной обязанностью на ранчо стала учеба. Вместо сорока нечесаных парней, живущих в одном блоке общежития, в каждой комнате было по четыре мальчика или четыре девочки. Да, на ранчо Фарли теперь практиковали совместное обучение. Поездка вернула Зверя в дни его юношества, когда старшие сильно давили на него, а он сопротивлялся еще сильнее. “В те времена я никогда не доверял никому старше тридцати,” — вспоминал Зверь.

Но Зверь с трудом подойдет на роль образцового выпускника ранчо Кэла Фарли. В первую очередь, именно байкеры, которые вытащили его из пустыни, сделали Зверя тем, кто он есть сегодня — человеком, который гордится своим клубом, своими братьями, своей старушкой, своим байком и своей нашивкой.

Когда он в последний раз прогуливался по территории перед отъездом, Зверь задавался вопросом — кто из детей за этими стенами был сейчас так же растерян и полон злобы, как и он 30 лет назад? И тогда Зверь рассмеялся над иронией жизни. Если судить по внешнему виду, то за эти годы он изменился больше, чем все остальные. Но внутри Зверь изменился меньше, чем кто-либо другой.

ФОТО — Эд “Зверь” Каргилл. Несмотря на положительные перемены, Эд вместе с другими выпускниками ранчо требует призвать к ответу людей, ответственных за издевательства над детьми. Почитать об этом можно по ссылке. Так, Эд рассказывает, что после одного из побегов его заставили бежать 15 километров до ранчо, а когда он спотыкался — били веревкой или наезжали на него лошадью. Также его и других мальчиков насиловала жена одного из сотрудников ранчо.

 

MCQ3188: Неизвестные годы Стива Маккуина В наше время голливудская звезда за рулем байка — не редкость. Если знаменитость на мотоцикле попадает в объектив фотографов, то это выгодно для всех. Мужчина сразу становится крутым мачо, а женщина — более сексуальной. Но в 1960-70-х годах один актер, Стив Маккуин, популяризовал такой образ жизни. Он помог продвинуть езду на мотоцикле, как вид спорта, в те времена, когда публика считала такое занятие исключительно уделом сорвиголов, чистым риском. Еще до того, как его актерская карьера пошла в гору, он ездил на мотоцикле и участвовал в гонках, заработав репутацию серьезного соперника; он наводил шороху как на внедорожных заездах, так и в кольцевых гонках. В 1966 году он протестировал и сделал обзоры множества мотоциклов (как внедорожных, так и городских) для журнала Popular Science. В 1971 году он попал на обложку Sports Illustrated, статья рассказывала о соревнования в пустыне. В годы, предшествовавшие его смерти в 1980-м, любовь Маккуина к технике в конце концов пересилила даже его интерес к созданию фильмов.

ФОТО — обложка Sports Illustrated, мотоцикл — 1970 Husqvarna 400 Cross. Видео ниже — Маккуин в фильме “On Any Sunday”.

Получив часть прибыли от фильма-катастрофы “Вздымающийся ад” (1974), Стив Маккуин стал самой высокооплачиваемой кинозвездой в мире. Он проницательно согласился на оплату в виде процентов от кассовых сборов и получил почти 14000000 долларов, астрономическая сумма для 1970-х. Примерно в то же время Маккуин захотел вырваться из пластикового мира и порвать с голливудским образом жизни. Он стремился расширить свой кругозор и упростить свою жизнь. Его любовь к автомобилям сыграла важную роль в его “большом побеге” от голливудских прожекторов. В 1976 году Маккуину стукнуло 46, и он собирался посвятить оставшиеся годы своей жизни коллекционированию и восстановлению всех видов мотоциклов, автомобилей и, в конечном счете, самолетов.

Тем временем молодая модель Барбара Минти отдыхала в Айдахо, когда ей позвонил ее агент. Не могла бы она приехать в Лос-Анджелес, чтобы обсудить роль в кино? Стив Маккуин хотел провести для нее пробы на роль невесты-индианки в одном из своих будущих фильмов. Барбара выросла на молочной ферме в Орегоне. В подростковом возрасте она села на самолет до Нью-Йорка и стала моделью агентства Ford. В дополнение к модным показам, Барбара появлялась на обложках многочисленных журналов.

ФОТО — 1 — Vogue, 1975. 2 — Cosmopolitan, 1976. 3 — Sports Illustrated, 1977.

“Мне было 24, я добилась успеха, все было просто отлично,” — вспоминает Барбара. “Я поехала в Лос-Анджелес. Знала только, что предстоит встреча со Стивом Маккуином, знаменитым актером. Но мужчина, который открыл дверь, был заросшим и невысоким. Силачом он не выглядел, хотя и был неплохо сложен. Я и представить не могла его таким. Думаю, я ожидала увидеть кого-то вроде Пола Ньюмана. Я, наверное, сказала всего пару слов, пока он просто сидел, смотрел на меня и пил пиво со льдом, а потом я ушла.”

После встречи Барбара позвонила своему агенту и сказала: “В этом человеке что-то есть. Боже мой, я просто влюбилась в него!” Ее агент был в шоке. “Когда ты успела в него влюбиться? Вы же и не поговорили толком.”

На следующий день, когда она сидела у бассейна в отеле, к ней подошел Маккуин, еще раз представился и предложил угостить пивом. Во время беседы, как ни странно, Маккуин ушел на полуслове. Барбара списала его со счетов — еще один эксцентричный голливудский тип — и вернулась к чтению. Но вскоре Стив вернулся, повел Барбару под руку в сауну, закрыл дверь и обрушили на нее шквал вопросов личного характера.

“Вопросы были серьезные. Каковы были мои убеждения и позиции по определенным вещам? Какие у меня были ценности? Он задавал вопросы, которые отец мог бы задать молодому человеку своей дочери, прежде чем благословить их брак.” Маккуин предложил ей вечером поужинать у него дома. Барбара колебалась, но в итоге согласилась.

Следующие несколько месяцев — он в Лос-Анджелесе, она в Нью-Йорке — они встречались в Денвере каждые выходные. Ему нравился эффект от пива на высоте больше мили, в горах Колорадо. Если предстояло свидание в Айдахо, то Маккуин иногда проезжал весь путь из Калифорнии под «витамином C” (кокаин). Парочка могла заглянуть в Монтану, чтобы полюбоваться пейзажем и разведать местные земли. Для Барбары пришло время переехать в Калифорнию и узнать, куда заведут ее эти странные отношения.

Стив Маккуин, которого полюбила Барбара, имел за плечами бурную молодость. Его отец был пилотом и ушел из семьи, когда Стив был совсем маленьким. Мать Маккуина тоже была не совсем стабильной. Она поместила юного Стива в исправительное заведение Boys Republic в Чино, Калифорния, где ему был присвоен идентификационный номер MCQ3188. Рассказы о его дальнейшей жизни противоречивы. Согласно одной биографии, в 16 лет он поступил на торговое судно, но сбежал с корабля в Порт-Артуре, штат Техас, и устроился в бордель мальчиком на побегушках. Маккуин скитался, работал лесорубом, таксистом, сапожником и боксером. В 1952-м он записался в морскую пехоту и сразу же заимел проблемы с начальством. Увольнительная растянулась на две недели в самоволке, за что он провел 41 день на гауптвахте. Но Маккуин все-таки получил почетную отставку в 1954-м. В середине пятидесятых благодаря подружке он увлекся актерским мастерством. Через пару лет учебы его пригласили в престижную нью-йоркскую “Актерскую студию”; из 2000 претендентов отобрали всего двух, одним из которых и стал Маккуин.

Еще до того, как началась его карьера в кино, Маккуин стал одной из первых суперзвезд на телевидении, сыграв охотника за головами Джоша Рэндалла в популярном сериале-вестерне “Разыскивается живым или мёртвым”. Маккуин снялся в нескольких популярных фильмах, в том числе ”Великолепная семёрка”, “Большой побег”, “Буллитт”, “Афера Томаса Крауна”, “Побег”, “Мотылёк”и “Песчаная галька”, за последний он был номинирован на премию “Оскар”.

Стив Маккуин стал одной из первых голливудских звезд, получивших более миллиона долларов за картину. Тем не менее, когда он встретил Барбару, он стоял перед серьезным выбором, жизненным и духовным. Маккуин жаждал стабильности и спокойствия. Он был на том этапе своей кинокарьеры, когда мог бы снять больше фильмов и получить больше денег, но он выбрал менее напряженный график. Он хотел жену-домохозяйку и обычную домашнюю жизнь, которой у него не было в юности. Стив и Барбара стали жить вместе в 1976-м, вскоре после того “прослушивания” в сауне.

В плане внешности у Маккуина начался фанковый, свободный этап жизни. Длинные, густые, вьющиеся волосы, очки в проволочной оправе и лохматая борода позволяли ему остаться неузнанным на улице. Вскоре после того, как Барбара переехала в его дом в Малибу, МакКуин пришел домой с комбинезонами и старым кофром от Harley. “Барбара,” — сказал он, — “сегодня мы вместе будем разбирать мотоцикл”. Гараж Маккуина был заполнен множеством мотоциклов и запчастей. Одно из его самых ценных приобретений стояло в гостиной — Red Bike, бордтрекер Indian из начала двадцатых. Этот мотоцикл украшал гостиные во всех домах Маккуина до самой смерти актера.
Первая поездка Барбары на мотоцикле с Маккуином стала для нее первым опытом езды на быстром байке. Рэтбайк Маккуина, как и большинство таких мотоциклов, представлял собой причудливый, грязный набор случайных деталей, составляющих неповторимый образ. Когда-то, еще до переделок, рэтбайк начинал жизнь, как 1948 Indian Chief. Пока Барбара крепко держалась сзади, они вдвоем пронеслись по Kanan Dume Road, свернули на автостраду Сан-Диего, а затем вернулись на Pacific Coast Highway. Прежде, чем отправиться обратно в Малибу, пара остановилась в знаменитом Rock House на пару кружек пива.

ФОТО — 1 — Стив Маккуин. 2 — скорее всего, Red Bike — это 1920 Indian Daytona PowerPlus. ВИДЕО — Kanan Dume Road.

 

“По лицу текли слезы,” — говорит Барбара, вспоминая поездку на рэтбайке. ”Конечно, я доверяла ему, как водителю, но тогда он ехал просто бесшабашно. Я до смерти перепугалась. Оглядываясь назад, я понимаю, как же круто было кататься со Стивом Маккуином, но тогда все, что я могла сделать, это кричать:”Помогите! Отвези меня домой, глаза б мои тебя не видели!” Теперь же я думаю, что он подталкивал меня выйти за привычные рамки, чтобы увидеть, на что я способна. Он всегда так делал. Таков был его стиль.” Однажды Маккуин пришел домой и объявил: “Дорогая, я только что купил ангар и самолет”. “Ангар” в Санта-Пауле стал новым домом Стива и Барбары.

ФОТО — перед Ангаром. На втором фото Стив крутит педали на Harley.

“Мы прожили в Ангаре почти два года, и это было замечательно,” — рассказывает Барбара. “Ангар стал его личным мужским клубом, внутри стояли 2 самолета и около 25 мотоциклов. В одном углу у нас стояла кровать, а в другом — скромная кухонька. Я точно не помню, где была уборная, но приходилось выбегать с ключами на улицу. Потом мы наконец-то установили в Ангаре освещение, потому, что каждый раз, когда я просыпалась посреди ночи, чтобы выйти, то натыкалась в темноте на рули мотоциклов.”

Жизнь в Ангаре с Маккуином шла невероятно спокойно и гладко. Актер, превратившийся в богемного чумазого механика, наконец оказался в своей стихии. Многие из обитателей аэропорта могли заглянуть в Ангар и поболтать с Маккуином, пока тот в домашней одежде полоскал горло пивом со льдом. Барбара, лежа в постели с утренним кофе, могла щелкнуть выключателем, и ворота ангара открывали простор взлетно-посадочных полос и солнечные склоны холмов. Байкеры, механики и пилоты непрерывным потоком заходили выпить, повозиться у верстака или просто поболтать.

Двое часто совершали долгие и неторопливые поездки на мотоциклах. Иногда Маккуин один выезжал на бездорожье, чтобы немного поразвлечься. К тому времени его стиль вождения стал значительно спокойнее, за исключением, конечно, тех случаев, когда он ездил на рэтбайке. Вместе с Барбарой и парой близких друзей Маккуин прочесывал выставки и барахолки, путешествовал в поисках запчастей, необходимых для завершения его многочисленных проектов.

ФОТО — Стив и Барбара на аэрошоу в Уотсонвилле, 1979.

Каждая вещь в новой жизни МакКуина была либо старой, либо отремонтированной — мотоциклы, автомобили, мебель, бытовая техника и различные антикварные штуки вроде бензоколонки или весов. Единственными современными удобствами, на которых настояла Барбара, были стиральная машина и сушилка. “Стиральная машина, сушилка и я были единственными вещами в его жизни, которые были моложе 50 лет.”

Хоть Голливуд сделал его богаче, чем он мог мечтать, Маккуин никогда не забывал свои бедные школьные годы. Подчас он вел себя очень скупо, когда дело доходило до денег. “Стив был экономным. Он водил меня покупать простенькие хлопковые платья в дешевые магазины типа Kmart. Стив говорил, что пока одежда чистая, выглаженная и хорошо на мне смотрится, она вовсе не обязательно должна быть дорогой. Я, разумеется, дулась на него всю дорогу домой. Но потом он решил, что на мне всегда должна быть отличная обувь, поэтому мы остановились в дорогом бутике, чтобы купить несколько пар итальянских туфель по 300 долларов.”

По словам Барбары, у Маккуина по дому было разбросано шесть или семь моих футболок “FREE SONNY BARGER”. Он настоятельно просил Барбару носить их на публике. “Он объяснял мне, что Сонни Баргер был важным мотоциклистом, которого несправедливо посадили в тюрьму должны освободить. Стив говорил, что я должна носить эту футболку. В ней я получила больше, чем достаточно, неадекватных реакций и косых взглядов от людей.”

ФОТО — майка из серии “FREE SONNY” на случайной девушке.

В статье для Sports Illustrated 1971 года Маккуин жаловался, что фильм “Дикарь” с Марлоном Брандо отбросил гонки на мотоциклах “примерно на двести лет назад”, но в приватной беседе он иначе относился к байкерам-outlaw, некоторые из которых часто посещали Ангар.

“Стив сказал мне, если я когда-нибудь встряну на обочине дороги, сломается техника или будут другие проблемы, и рядом остановится член Клуба, то мне следует принять его помощь, довериться ему. Байкеры сделают все, как надо. В своих рассуждениях Стив дошел до мысли, что если бы политики управляли страной так же, как Клуб управляет своими отделениями, то мы все были бы намного свободнее. Я думаю, он восхищался их кодексом чести и тем, что в их среде рукопожатие и слово имели значение”.

Автомобили и мотоциклы вскоре уступили место самолетам. Маккуин хотел стать пилотом, как его отец. Как и в случае с мотоциклами, Маккуин окунулся в мир самолетов с головой. Если ему что-то нравилось, он это покупал. Он часами сидел на унитазе с телефоном и журналом Trade-A-Plane на коленях, собирая свою коллекцию. Его выбор самолетов отражал любовь к старине и реставрации. Это можно заметить по двум дорогим для него бипланам бипланам Stearman PT-17, не говоря уже о редком почтовом самолете Pitcairn PA-8 1931 года.

Маккуин вернулся в кинобизнес в 1978 году с “Томом Хорном” — вестерном, снятым в Тусоне. МакКуин взял с собой свою собаку, презренное животное, которое искусало почти каждого члена съемочной группы. В процессе съемок собака таинственным образом исчезла. Ранее известный распутством на съемочной площадке, Маккуин был верен Барбаре. Пара обосновалась в доме на колесах, припаркованном недалеко от съемочной площадки, вместо того, чтобы остановиться в роскошном отеле. Каждую ночь под небом Аризоны они катались на мотоциклах, пили пиво, стреляли и играли с койотами.

ФОТО — Маккуин со своей собакой на съемках, Патагония, Аризона, 1979.

В следующем году МакКуин снял свой последний фильм “Охотник”, выпущенный в 1980 году и основанный на жизни современного охотника за головами Ральфа Торсона. Во время работы над “Охотником” здоровье Маккуина начало ухудшаться. У Маккуина диагностировали мезотелиому, смертельный вид рака легких, обычно связанный с воздействием асбеста, с которым актер часто имел дело — асбест входил в состав колодок гоночных автомобилей и подкладки его шлемов.

Стив и Барбара поженились в начале 1980 года. Они переехали из Ангара в отремонтированный дом и устроили тихую церемонию для самых близких. Таблоиды неделями преследовали пару. Чтобы бороться с нежелательным вниманием, МакКуин поставил у парадных ворот охранника с дробовиком. Дни Стива, несомненно, были сочтены. После нескольких недель экспериментального лечения в Мексике, Маккуин ненадолго вернулся в Санта-Паулу, когда его почки начали отказывать. 7 ноября 1980 года Терренс Стивен Маккуин умер в Хуаресе в возрасте 50 лет.

Пережив рак, я могу сказать, что Стив Маккуин был настоящим мужчиной и одним из первых актеров, которые серьезно отнеслись к езде на мотоцикле и популяризировали такой образ жизни. Одним из его самых известных моментов в кино был знаменитый прыжок на мотоцикле в фильме “Большой побег”. И хотя в кадре прыжок выполнил каскадер Бад Экинс, Маккуин повторил трюк, чтобы доказать, что он может это сделать.

ВИДЕО — мотоцикл 1962 Triumph TR6 650 Special.

После его смерти следы многих сокровищ и личных вещей Стива Маккуина теряются. С аукциона было продано более 210 мотоциклов, 55 автомобилей и 5 самолетов. В 2001 году Pitcairn PA-8 был продан за $294000 на аукционе недалеко от Чикаго. Тот самый рэтбайк, который внушал Барбаре ужас на автомагистрали 405, теперь выставлен в казино в Лафлине, штат Невада.

“Я расплакалась, когда увидела мотоцикл”, — говорит Барбара. “Как будто Стив только вчера оставил его в гараже. Его спальный мешок так и остался на мотоцикле.” Стив МакКуин оставил после себя еще одно наследие: идею того, что самая высокооплачиваемая кинозвезда в мире все еще может быть обычным парнем. Он снова и снова носил одну и ту же фланелевую рубашку, которую можно заметить в одном из его фильмов, пока она чуть ли не рассыпалась у него на плечах. Его волосы и борода росли так же быстро и буйно, как дикая трава. Его любимым занятием на свете было тусоваться с товарищами, пить пиво и разглядывать мотоциклы.

“Жизнь и поездки со Стивом всегда были захватывающими” — заключила Барбара, подводя итог своим четырем безумным годам со Стивом Маккуином. “К тому же, я любила человека, а не актера”.

R.I.P. MCQ3188.

ФОТО — 1 и 2 — рэтбайк Маккуина, который он называл “Капля”, в честь своего первого фильма. Чоппер на базе 1947 Indian Chief. 3 — мотоцикл Дага Кэмерона. Маккуин упрашивал Кэмерона продать байк, Даг отказался, но помог Стиву построить “Каплю”. Рама от Indian 36-го, передняя часть — от модели 48-го, в роли рычага переключения — штык времен Второй Мировой, вместо тахометра — две свечи на руле, подключенные к магнето, которые на скорости под 150 полыхали синими искрами. 4 — Стив в любимой рубашке с Барбарой на Pacific Coast Highway, 1978. Мотоцикл — редкий Indian Chief.

Посмотреть — Tennessee Rose Yamaha XS650

[Kali]

Часть 4

Рон “Moto Guzzi” и его зов приключений Мне запрещен въезд в Канаду по причине принадлежности к Клубу. Поэтому случай повидаться с моими канадскими братьями выпадает только во время World Run (съезд Ангелов Ада со всего света). Против канадцев я ничего не имею, а вот их копы мне не по нраву. Чувство это, очевидно, взаимное. Поездка от берега до берега в Канаде, как и в Штатах, включает в себя все: большие города, бесконечные прерии до самого горизонта, бесчисленные зеленые холмы, острова и гавани, а также земли, что тянутся чуть ли не к полярным льдам. Места те населены суровым и могучим людом.

Рон по прозвищу Moto Guzzi — заядлый мотоциклист из Портленда, штат Орегон, который в своих путешествиях любит покрывать большие расстояния. Несмотря на то, что Рон работает инженером-программистом, он не относится к тусовке портлендских RUB (богатых городских мотоциклистов). Вместо этого Рон входит в число мото-дальнобойщиков из Iron Butt Association. Чтобы пройти “сертификацию” в IBA по нормативу Saddlesore 1000, тебе нужны два свидетеля (по одному на старте и финише), готовых поставить подписи под твоей заявкой, плюс чеки за бензин, подтверждающие что ты действительно проехал тысячу миль за сутки. Рон Moto Guzzi путешествует в одиночку. Сам себя он называет мото-анархистом в душе, и считает, что лучше ехать одному, чем плестись в темпе самого слабого звена.

Рон иногда берет с собой свою старушку, но поездки дольше 6-7 часов ее утомляют. Поэтому она дает Рону свободу, как и любая хорошая женщина. И он пропадает целыми днями, проводя по в дороге по 14-16 часов в сутки.

Рон Moto Guzzi ездит на мотоциклах с двенадцати лет. Конечно, прозвище свое он получил потому, что предпочитает настроенные под себя итальянские мотоциклы, в частности Moto Guzzi, которые делают в одной и той же итальянской деревне более 80 лет. Рон пробовал британские байки — Triumph и Norton — прежде чем перешел на Harley, которые в итоге ему наскучили. Японские мотоциклы показались ему слишком совершенными, им не хватало характера, крутящего момента и индивидуальности. Он так и не встретил тех “самых приятных людей” на Honda. У BMW тоже не получилось его зацепить. Один тест-драйв, и итальянский байк покорил Рона; с тех пор он ездит на Guzzi.

Для неторопливых поездок по окрестностям Рон выбирает модель California EV, которая, по его словам, дает прикурить большинству спортбайков, особенно после установки новой выхлопной системы и увеличения мощности с 74 до 91 лошади. Для дальняков же у него есть шикарный и совершенно бешеный Quota 1100 черного цвета. Эта модель идеально подходит как для рассекания шоссе на полном газу, так и для преодоления пересеченной, гористой местности и тяжелого бездорожья, с которыми можно столкнуться в диких землях. Производитель взял практически стоковый мотоцикл Quota 1100 и гонял его по знойной пустыне Сахара с запада на восток и обратно, всего 14000 километров. У мотоцикла был достаточный запас прочности для такого длинного и трудного пути, и он с честью прошел дорожные испытания.

ФОТО — 1 — последняя California Рона. 2 — другая California Рона из 2005-го. 3 — Moto Guzzi Quota 1100, герой этой истории.

Захватывающая мотоциклетная история Рона Moto Guzzi повествует о поездке на Северный полюс, предпринятой летом 2000 года. План был такой: рвануть на Quota в легендарные земли Юкона и арктического Клондайка под северным сиянием; посетить такие города, как Уайтхорс, Туктояктук и Доусон. Он знал, что дороги будут непроходимыми, ведь почти никто не проезжал на мотоцикле так близко, рукой подать, от Северного полюса.

Шел конец июня, и Рон планировал отправиться из Портленда в Анкоридж, а затем — на восток, к канадской границе через Ток-Джанкшен. Далее он собирался пересечь Юкон, находившийся под контролем КККП (Королевская канадская конная полиция), и проследовать в сторону Доусона. Следом маршрут вел Рона на север, вплоть до аванпоста в Северо-Западных территориях под названием Инувик, по дороге к Северному полюсу.

Мы говорим о весьма продолжительном летнем путешествии. Рон упаковал свое снаряжение и выехал под серым пасмурным небом Орегона по направлению к Юкону, где летом никогда не заходит солнце. Быстрый тройной прыжок на мотоцикле через Портленд, Сиэтл и Ванкувер. Рон промчался через Британскую Колумбию и Аляску без особого труда. Довольно скоро он оказался в краю пионеров. Одинокому мотоциклисту Юкон может показаться невероятно пустынным. Рон ехал часами, не встречая ни единой души. Ему пришлось проехать больше 700 километров по шоссе Роберта Кэмпбелла, прежде чем увидеть хоть одного человека. Он раскручивал мотор своего Quota и чувствовал себя лучше всего на скорости около 140 км/ч. Так-то, назад пути нет. Рон твердо настроился доехать до Северных Территорий и забраться так далеко, как только сможет. Северный полюс, пан или пропал.

Когда ты летишь по открытому шоссе, чувства обостряются по мере поглощения видов и пейзажей. Вначале еще присутствует внутренний диалог, ты разговариваешь сам с собой. Через некоторое время все приходит в норму на уровне мозга, и ты успокаиваешься. Панорамный обзор на 360 градусов, ты все замечаешь, все пропускаешь через себя. Тихий голос, который болтает и бухтит в голове, наконец исчезает. Многие мотоциклисты впадают в состояние сродни медитации, разве что в нем ты гораздо бдительнее. Вдали от дома ты всегда должен быть готов к испытаниям.

На Шоссе 8 в Северном Юконе испытанием становится один из самых коварных отрезков дороги в Северной Америке. На первый взгляд, трасса Демпстер — это спокойный ровный участок проселочной дороги. Но когда Рон подъехал к выезду на трассу, его зловеще приветствовала большая табличка: ВНИМАНИЕ. ЭКСТРЕННЫЕ СЛУЖБЫ НЕДОСТУПНЫ. ДВИГАЙТЕСЬ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ. Блин, и они не шутили. Демпстер — это 734 километра прямой дороги, которая, в сущности, представляет собой огромную насыпь из сланцевого щебня. К несчастью, сланец — это горная порода с острыми как бритва краями., Когда ты едешь по такой дороге медленно, камни и гравий перекатываются под колесами, вырывая крошечные кусочки резины. Так что шины прослужат тебе около трех сотен километров максимум.

Ближе к Инувику трасса Демпстер проходит по сравнительно плоской местности, окруженной с запада дельтой реки Маккензи. На востоке простирается полоса зеленых лесов, усеянных небесно-голубыми водоемами, самый большой из которых — озеро Кэмпбелл — расположен к югу от Инувика. Дорога построена на прочном основании из вечной мерзлоты. Утрамбованный слой сланца имеет толщину около трех метров и покоится на затвердевшей почве. Некоторые участки трассы чрезмерно однообразны, а крутые обочины часто затрудняют встречный разъезд для двух автомобилей.

Рон решил, что лучший способ покорить Демпстер на мотоцикле — валить за 130 км/ч прямо по гравию, как катер, глиссирующий над водой. На первой сотне километров трассы он столкнулся с группой автомобилей BMW. Они разворачивались и собирались ехать обратно, дорога для них оказалась слишком трудной. Через 200 километров Рон встретил пикап, у которого спустило уже третье колесо подряд. Этому парню не повезло. ему пришлось застрять там на несколько дней.

Еще через 300 километров обнаружился кемпер, который тоже съехал с дороги. На обочине чуть ли не плакали мужчина и его дочь. Приехал эвакуатор, но водитель запросил с них $1500 только за то, чтобы взять их на буксир, плюс дополнительные $20 за каждый километр. Поскольку трасса Демпстер входит в заповедную зону, ты не можешь просто бросить там свой автомобиль. Канадские власти использует вертолеты для патрулирования и эвакуации. Если они поймают тебя, то конфискуют автомобиль, улетят с ним и потребуют небольшое состояние в качестве выкупа. Канадский дорожный грабеж. У Рона в кармане было около шести сотен, и будь он проклят, если ему придется опуститься до того, чтобы закончить свое путешествие на переднем сиденье эвакуатора какого-нибудь придурка. Все пугающие вещи, с которым он столкнулся в дороге, заставили его сжать зубы и ехать быстрее, не жалея себя.

Рон Moto Guzzi одолел трассу Демпстер за один день. В конце пути, на въезде в Инувик, местные жители подняли в его честь бокалы с пивом. Он был первым мотоциклистом, которого они увидели в том году. Местность здесь была такой же потрясающей, как и представлял себе Рон. Погода стояла неплохая — 25 градусов, ни дождя, ни снега. Слева от себя он увидел громадное шумное стадо из 25000 карибу, справа от него по обочине свободно бродили медведи и лоси. Над ним в чистом небе парили орлы с трехметровым размахом крыльев. Одиночное путешествие вышло поистине великолепным.

ФОТО — Рон Moto Guzzi в пути.

Когда Рон разбил лагерь в Туктояктуке, он приметил местных, которые возводили жутковатые маленькие каменные кучи вдоль лесных тропинок. Прямо тебе “Ведьма из Блэр”. К тому же, в Туктояктуке никогда не заходит солнце. Двадцать четыре часа дневного света навевали пугающее чувство безвременья.

За Туктояктуком, в самых дальних уголках Северо-Западных земель, Рон спрятал свой байк, проехал автостопом по полярному региону и полетал над ледяными шапками на одномоторном самолете. Глядя на нескончаемые километры замерзшего океана, он увидел, как некоторые жители проложили по льду импровизированную дорогу. Какой бы заманчивой и умиротворенной ни выглядела замерзшая тундра с высоты птичьего полета, там было нечего делать на двух колесах. Но, по крайней мере, Рон мог сказать своей семье, что он добрался до Северного полюса!

Когда Рон возвращался по трассе Демпстер на юг, из-за горизонта показался большой лесовоз. Прошли часы с тех пор, как он видел какие-либо признаки цивилизации. Когда 18-колесный грузовик с грохотом пронесся мимо него и протрубил пневматическим сигналом, отозвавшимся эхом в тревожно-безмятежной местности, поднялось огромное клубящееся облако пыли. Рон выжал сцепление и притормозил, пока грузовик проезжал мимо него.

Воздух был совершенно неподвижен, и пыль не собиралась оседать. Чем сильнее Рон замедлялся, тем больше понимал, что ни черта не видит. Сработала дорожная интуиция и Рон, словно познав дзен, почувствовал, как текстура гравия под его шинами изменилась. Он остановился инстинктивно и всмотрелся в пылевую завесу. Прошло несколько минут, и когда пыль осела, Рон, взглянув вниз, понял, что находится в шаге от обрыва в полсотни метров глубиной. Как оказалось, дорога ушла влево, а он взял слишком широко. Рон бы погиб, если бы не остановился, и все, аривидерчи, сгинул бы без следа.

Ночью в канадской глуши медведи гризли бродят в поисках пищи. Чтобы держать их на расстоянии от лагеря, Рон питался сублимированной провизией без запаха, который мог бы привлечь голодных медведей. Однажды он остановился на ночлег на берегу реки Юкон, а на следующее утро нашел гигантскую кучу медвежьего дерьма в паре метров от своей палатки.

Рон заехал в Форт-Нельсон, расположенный в самой северной части Британской Колумбии. Это все еще была глушь, но по крайней мере у них был дилерский центр Harley. Рон почувствовал, что вернулся в цивилизованный мир. Было четвертое июля, День независимости. Ближе к полуночи Рон заливал бензин на заправке самообслуживания. Рядом с ним остановился байкер на Harley, встревоженный и готовый сорваться дальше в любой момент. Рон оценил его мотоцикл. Тот парень, в свою очередь, впервые видел Moto Guzzi Quota. Они разговорились, и новый знакомый спросил Рона, где он планирует переночевать. Рон ответил, что планирует воспользоваться преимуществами полярного дня и проедет еще несколько часов, а затем разобьет лагерь недалеко от дороги. Байкер на Harley мигом стал очень серьезным.

— Ты же знаешь, что здесь опасно? Это земля медведей.
— Я путешествую по земле медведей последние пару недель. — ответил Рон.
— Нет, мужик, я, блин, не шучу! Ты ни за что не поверишь, что случилось со мной и моими приятелями всего пару дней назад.

И байкер рассказал Рону свою поразительную историю.

Он и четверо его приятелей катались на мотоциклах по Юкону, за спиной у каждого сидела подружка. Они ехали по Аляскинской трассе в 70 километрах Форт-Нельсона. Из кустов выскочил здоровенный огромный гризли, гнавшийся за оленем. В последней отчаянной попытка спастись жертва совершила прыжок на десяток метров и перемахнула через кустарник. Попытка успехом не увенчалась — окровавленный олень вылетел на дорогу, попутно снеся одну из женщин с мотоцикла. Ее мужчина, должно быть, был довольно хорошим мотоциклистом, раз уберег мотоцикл от падения после столкновения с оленем.

Но женщину вырубило наглухо, она лежала на дороге без сознания, рядом с истекающим кровью оленем. Гризли неуклюже вылез из кустов. Росту в зверюге, вставшей на задние лапы, было метра четыре, когти — сантиметров по двадцать. Из горла зверя вырвался могучий рев, открытое предупреждение всему миру — это его добыча. Затем медведь опустился на все четыре лапы, схватил оленя с женщиной и потащил обратно в лес свой запоздалый обед.

Байкеры были безоружны. Да и окажись у них хоть Магнум калибра .44, пистолет только раззадорил бы ублюдка. Но пятерка байкеров не растерялась. Окружив медведя полукругом, они раскрутили моторы своих Harley с прямотоками и шумели изо всех сил, пока медведь, наконец, не бросил женщину с оленем и не сбежал обратно в кусты. Тем самым еще раз было доказано: Loud Pipes Save Lives (громкий выхлоп спасает жизни).

Рон видел, как во время рассказа лицо парня перекосило от страха и болезненных воспоминаний. Он решил, что харлеист либо окончательно слетел с катушек, либо говорит правду.

Рон позвонил своей старушке из Сиэтла, и ему было, что ей поведать. Когда он ехал через штат Вашингтон, разразился летний ливень. Рон сбавил скорость и остановился на стоянке грузовиков. Поскольку он был байкером, а не дальнобойщиком, мудак управлявший отказался сдать ему комнату на ночь. Так что Рону пришлось вернуться на автостраду. Борясь с проливным дождем, он пристроился в нескольких метрах позади тягача с прицепом и следовал за красными фонарями. На границе с Орегоном Рон продолжил двигаться вперед, пока не попал домой в Портленд

Рон повернул в свой район, выхлопные трубы ревели так громко, что, наверное, разбудили всю округу. Покорив Северо-Запад, Юкон и Северный полюс, вернувшись целым и невредимым, Рон почувствовал себя королем мотоциклистов. После разведки самых отдаленных районов Клондайка под северным сиянием, было здорово оказаться дома. Он утолил свою жажду приключений. Джонни Кэш был прав: иногда лучшая часть пути — это последняя миля до дома. А Рон Moto Guzzi был дома, по крайней мере до тех пор, когда дорога снова не позовет…

ФОТО — Рон “Moto Guzzi” Брейтуэйт жив и здравствует.

Bay Bridge Discount Халява на Бэй-Бридж Когда-то давно мы с несколькими членами Клуба отдыхали во Фриско, развлекались в одном баре. И тут какой-то шнырь вздумал, что может нахамить нашему приятелю, Скитальцу Тедди. Тед, конечно, вдарил ему. Но у парня, как оказалось, было много друзей, потому что после удара подорвался весь бар. Ну хорошо, начиналось веселье!

Это была славная драка. Нас было 15 или типа того, а их около 25. Мы вырубали людей налево и направо, прямо как в вестерне. Они бегали по улице и собирали подкрепление, что делало схватку только лучше. Новые жертвы. Как только местные поняли, что все они получат немного больше, чем им бы хотелось, Цинциннати заметил, что бармен говорил по телефону, и сорвал аппарат со стены.

ФОТО — Скиталец Тедди — это, конечно, Terry the Tramp.

“Парни, они вызвали копов! Валим!" Мы выскочили на улицу и начали прыгать на кик-стартерах. Наверное, мы были похожи на ряд поршней, движущихся вверх и вниз, вверх и вниз. Кто-то указал направо от меня, и я посмотрел на Джонни Сатану, который пытался оттолкнуться от бордюра. Сзади его байка сидела малышка-худышка, дева из Фриско весом слегка за сотню. Джонни был пьян.

Один из наших парней спрыгнул со своего мопеда, выхватил кий у кого-то на тротуаре, подошел и легонько ткнул девушку Джонни в ухо. Просто чтобы привлечь ее внимание, понятное дело. Ну, должно быть, Джонни в этот момент как раз отпускал сцепление, потому что, когда его миниатюрную шлюшку стукнули, она, блять, натурально взлетела в воздух с подножек.

В свое время для Harley делали не так уж много разных шин. Были Avon, стоковые Goodyear Double Eagle (абсолютно бесполезные) и, самые лучшие из доступных нам, Beck K-555. На мотоцикле Джонни стояла резина Beck, потому что шина Eagle просто бы провернулась и съехала в сторону. Тогда ему оставалось бы только дождаться, пока резина не восстановит сцепление с асфальтом, чтобы быстро исчезнуть за горизонтом. Но нет, у Джонни было сцепление, слишком много сцепления с дорогой. И поэтому, когда он бросил рычаг, перед мотоцикла взлетел ввысь.

ФОТО — старый каталог резины Beck, модель K-555 — левая в нижнем ряду.

Байк Джонни рванул прямо через улицу и врезался в пару припаркованных машин. Тем временем его дюймовочка-возлюбленная сделала идеальное сальто назад и приземлилась лицом на тротуар. Если бы мы оценивали ее прыжок, то все парни держали бы в руках таблички с десятью баллами.

Мы стартовали оттуда, думая, что все готовы, все на месте и следуют друг за другом. Когда мы выскочили на 101-ю, направляясь к Бэй-Бридж, чтобы вернуться в Окленд, мы не видели ничего подозрительного, кроме красно-синих огней, с воем удалявшихся в противоположном направлении, в сторону Сан-Франциско. Мы пересекли мост, но, поди ж ты, Калифорнийский дорожный патруль уже ждал нас у шлагбаумов со стороны Окленда. (В те дни ты платил за проезд по мосту в обе стороны)

Плати за проезд, мать твою, и тащи свою задницу сюда. Они застали нас врасплох. Но после того, как патрульные остановили всех нас, они реально не понимали, что, черт возьми, с нами делать дальше. Мы все сидели на обочине дороги, когда услышали вдалеке рев пары мотоциклов. Тут до нас дошло, что Большого Декстера и Малыша с нами-то и нет. Именно их мы сначала услышали, а потом и увидели. Все шлагбаумы у пунктов оплаты опустились, но Декс и Малыш не сбавляли оборотов. Каждый выбирал калитку, и — бам! — повсюду разлетелись куски дерева. Полицейские не стали даже и пытаться поймать их.

ФОТО — Ангелы Ада, конец 60-х. На обеих фотографиях есть Terry the Tramp и Tiny, обозначенный выше как Малыш.

Смех да и только. Мы всегда думали, что эти дурацкие шлагбаумы были из чистой стали, но, как оказалось, ничего подобного. Они сделаны из очень легкого дешевого дерева, поэтому если ты бьешь их под правильным углом, а именно — мотоциклом с удлиненной на 15 сантиметров вилкой, то нижняя траверса врезается в преграду точно посередине. Благодаря Дексу и Малышу, последовало множество вечеров и ночей, когда мы предпочитали просто разнести эти сраные баррикады вдребезги, чем платить эту их ебучую дань.

Посмотреть — 1941 Harley-Davidson WLA 45 Custom Мотоцикл построен Роном Силвой из R&D Cycle, в основном из запчастей, которые ему отдавали друзья. Классический стиль, ручное переключение передач и несколько деталей от Indian.

[Kali]

 Часть 5

Нэн и ее ведро с болтами Если говорить о езде на мотоцикле, то штаты Нью-Гэмпшир и Вермонт отличаются друг от друга, как небо и земля. В первом к байкерам относятся дружелюбно — в городе Лакония проводится ежегодный мотофестиваль, да и закона об обязательном ношении шлема там нет. В Вермонте же, напротив, коп выпишет тебе штраф $117 в мгновение ока, как только заметит тебя без шлема на въезде в штат, на мосту через реку Коннектикут, которая разделяет Нью-Гэмпшир и Вермонт.

Когда Хипповая Нэн только получила права в Нью-Гэмпшире, она поклялась, что не будет ездить на мотоцикле до тех пор, пока не сможет позволить себе Harley. Ее одержимость этой маркой идет из детства. Когда Нэн было шесть лет, ее мама встречалась с крутым мотоциклистом. Мамин Ромео носил старую капитанскую фуражку и ездил на Panhead FL с большими кожаными кофрами, украшенными свисающей бахромой и серебристыми пряжками. Маленькая Нэн сходила с ума по рокоту и мощи мотоцикла, и когда она стала старше, ее любовь к Harley определила ее вкусы при выборе парней. “В школе я была круглой отличницей, но всегда гуляла с худшими парнями, которых только можно было найти”.

Ее первым мотоциклом Harley стал угольно-черный 1986 Sportster 883, бабло на который чудом удалось занять в банке. Кредитный инспектор неодобрительно посмотрел на нее и спросил, почему бы не купить что-то практичное, вроде универсала. В первый день, когда нужно было пригнать мотоцикл домой, она с трудом выехала из шоурума. Первые километры ее трясло и мотало, но к отметке 3000 км Нэн почувствовала, что к ней пришла уверенность. В то лето дожди шли почти каждые выходные, но Нэн не позволила им встать между ней и дорогой. За несколько месяцев она намотала почти 9000 км, путешествуя по Белым горам Нью-Гэмпшира.

Вскоре после того, как Нэн села на мотоцикл, она рассталась со своим мужиком. На какое-то время она уехала в Калифорнию, договорившись с бывшим, что тот будет хранить мотоцикл у себя и платить по кредиту. Но по возвращении Нэн обнаружила, что мотоцикл забрали, а она задолжала банку $1200 сверху и уже начислялись пени. Она нашла ночную подработку на заводе, стояла за двумя станками, автоматическим сверлильным и токарным? перебивалась дешевой вареной колбасой с хлебом Довольно скоро она расплатилась с банком и наскребла шесть банкнот на древний Triumph с жесткой рамой. Она планировала купить новый мотоцикл своей мечты, когда встанет на ноги.

ФОТО — Хипповая Нэн о чем-то задумалась.

И вот однажды этот момент настал. Нэн пересекла реку и въехала в Вермонт, где заприметила 1960 Panhead, стоящий за стеклом мастерской по ремонту мотоциклов. Это был старый байк, собранный из лишних запчастей, который, как ей сказали, был “на ходу”. Рама покрыта грунтовкой, электрика безнадежна, а вся передняя часть — полное дерьмо. Но в этом Panhead 60-го года было что-то простое и грубое, и это что-то заставило ее позабыть об осмотрительности и купить такой байк.

Нэн была добросердечной женщиной с добрым сердцем, но в этот раз уже ее склонность к связям с проблемными мужчинами постарше определила выбор мотоцикла. Ее увлечение Panhead отражало то, как Нэн шла по жизни в целом. Пришло время с головой прыгнуть в новые рискованные отношения. Она могла бы поумалять банк и получить еще один кредит, чтобы купить байк поновее, но нет. Как механика (или искусство) — суть подражание реальной жизни, так и ее влечение к этому классическому мотоциклу уходило корнями в жизнь личную. Нэн (хороший человек) влюбилась в плохой, злой… и ненадежный байк.

“Сколько ты хочешь за этот байк?” Парень из сервиса оказался размазней, всё кряхтел и бормотал что-то неразборчивое. Мотоцикл оказался чужим, так что продать он его не мог. Какого же черта мотоцикл тогда стоял за стеклом, как на витрине? Владелец вбухал в него кучу денег. Куча — это сколько? Недавно он заказал новую коробку. Когда она должна приехать? “Ну, вы лучше у него спросите, сколько он хочет”.

После долгих препирательств между владельцем и посредником цена на Panhead наконец была установлена — $3500 долларов, и ни цента меньше. К этому времени Нэн уже разъезжала на Panhead своей мечты в своей милой наивной голове. Она была просто обязана купить этот мотоцикл!

“Спроси, согласен ли он поменяться на мой Triumph, если я доплачу сверху?” Владелец байка ходил вокруг да около еще с неделю или около того. Наконец, Нэн не выдержала. Что же ей сделать, чтобы сделка состоялась? “Блин,” — подумала она, — “да за такой байк я бы и Хауди Дуди трахнула”. Таким образом, Нэн заманила парня в захудалый мотель и расплатилась с ним там.

Нэн привезла деньги и Triumph. Грузить Panhead на машину пришлось игнорируя многозначительное подмигивание этого выблядка. Нэн убедила себя, что заключила сделку века. Но после переборки мотоцикла в мастерской друга она столкнулась с ужасной правдой. Она снова и снова налегала на кикстартер, но ничего не происходило. И еще раз, и снова. Нифига, чихает и не заводится. Нэн смотрела на мотоцикл с упавшим сердцем. Panhead 60-го был официально признан ведром с болтами.

ФОТО — старый 1960 Panhead в тот день, когда Нэн привезла его домой.

Кто-то предложил ей отвезти байк в один из соседних городов к волшебнику, которого прозвали Целитель Мук (Mook в английском — многозначное слово, которое может означать как высокомерного человека, себе на уме, так и быть аналогом нашему “козел”, “козлина”. В общем — персонаж тяжелый, но с золотыми руками.) Мук владел мастерской, расположенной на 150 км южнее того места, где жила Нэн. Войдя в мастерскую, она обнаружила хрестоматийного промасленного мото-механика. Мук высморкался в черный платок, какие бывали у железнодорожных рабочих, бросил один взгляд на Panhead, второй — на удрученную Нэн, и приступил к обмену любезностями.

“Ну нет, только не очередной Panhead. Ебучий хлам”. Целитель Мук имел богатое прошлое. Он несколько раз сидел в окружной тюрьме и регулярно раздавал кому-нибудь пиздюлей, случись ему перебрать. Покинув outlaw-клуб, в котором он ездил много лет, Мук женился и уехал из Коннектикута. Он остепенился и сделал себе имя, качественно выполняя работу механика. Дела у него шли неплохо, к тому же он больше не пил. Да, он был груб, но когда Мук говорил, что может что-то починить, он это делал, и еще как. Мук мог отливать детали, которые и вообразить-то сложно, не говоря уже о том, чтобы купить.

После града ругательств, включающий несколько тюремных фразочек, которые Нэн еще не приходилось слышать, она наконец-то вставила слово. “Ты разбираешься в мотоциклах Panhead?” “Дамочка, да я, блять, ненавижу их”. “Я ж не прошу тебя на нем жениться. Починить сможешь?”

Лицо Мука смягчилось. Он знал, что она знала, что он знал, что ее наебали. Может быть, дело было в отчаянии, которое читалось на лице Нэн. Может быть, он сжалился над ведром с болтами. Может, все из-за того, что тогда была пятница. Как бы то ни было, Мук сразу распознал, что задача была близка к невыполнимой, и попался на крючок. “Скажу тебе вот что. Оставляй технику здесь, и я посмотрю, что мы сможем сделать”. Ударение на “мы”.

Уже на следующих выходных Нэн совершила паломничество обратно в мастерскую Мука. Вместе они разобрали Panhead и обнаружили натуральный, подлинный пиздец. Не удивительно, что эта скотина не заводилась. Двигателя, считай, не было. Шатуны стояли задом наперед. Один из винтов в нижней части мотора был обломан и посажен обратно на герметик. (в оригинале проблема описана так — The idler gear in the lower end had a left-handed idler screw that had broken off and was stuck back in with putty. Буду благодарен, если кто-то поможет перевести это нормально для финальной версии т.к. мне не хватает технических знаний) При виде этого Мук едва не психанул! Не было ни единого шанса, что этот мотоцикл будет работать должным образом. Кусок дерьма, безнадежный случай, самое настоящее ведро с болтами. Единственной хорошей новостью была трансмиссия, с ней все было в порядке. Черт, да она была обязана шептать, новая ж была. Мук с отвращением покачал головой.

“Дамочка, вас поимели”.
“Если б ты только знал, насколько ты прав”.

Но Мук не собирался так просто отпускать Нэн. Раз уж они собрались восстановить эту штуку до нормального состояния, Нэн предстояло на собственной шкуре прочувствовать боль и страдания. Мук работал над мотоциклом вечерами, после закрытия мастерской. Он настоял, чтобы Нэн присутствовала и помогала перебирать байк буквально по винтику. Он показывал ей, что было сломано, что — попросту разъебано кривыми руками, а что еще можно спасти. Затем он отправил ее на адски трудную охоту за запчастями. Никакой афтермаркет не спас бы это ведро. Нэн обыскала все мото-магазины от Антрима до Вулфборо, заглянула под каждый камень в каждой богом забытой дыре.

Но Нэн и глазом не моргнула. Она ожесточилась, училась у мастера и делала все, что требовалось, даже если при этом приходилось выслушивать потоки бреда от друзей по поводу того, сколько времени и денег она потратила/просрала на Panhead. Нэн поставила перед собой задачу — спасти Pan. И цель эта должна была быть выполнена. Нужны запчасти? Она доставал их из-под земли. Надо было поработать руками? Не вопрос, она крутила гайки. Когда Нэн, наконец, разыскала последнюю деталь, настал момент истины. Мук, надо же, обрадовался ее звонку.

“Жду тебя завтра утром, в восемь часов. И чтоб как штык!” На заводе она сказалась больной, прыгнула в автобус Greyhound и была у гаража Мука за пару минут до срока. Гаечные ключи в руках мастера мелькали, как палочка дирижера. Пару упаковок пива Rolling Rock и одно ведерко из KFC спустя, они вместе нанесут последние штрихи с которыми закончилась сборка мотоцикла. Даже Мук был вынужден признать, что результат выглядел козырно. Механизм стартера был так отлажен, что ты мог взять педаль в руку и запустить двигатель. Черный байк с серебряной полосой на баке ехал также хорошо, как выглядел, поэтому они решили сфотографировать его и послать снимок в журнал. Мук предложил отправить письмо в Outlaw Biker, мало ли, вдруг напечатают.

Дорогая редакция Outlaw Biker.
Я отправляю вам фотографии потому, что я купила этот байк в состоянии “на ходу”. К несчастью, единственное, что оказалось на ходу — так это тот свиноеб, что мне его продал и дал ходу. P.S. Я пишу вам на ведре из KFC т.к. потратила все свои деньги на мотоцикл, а на канцтовары ничего не осталось.
С уважением, Хипповая Нэн.

ФОТО — Микеланджело, подвинься! Panhead Нэн после реставрации.

Нэн поехала на этом сукине сыне домой, без ума от радости, шины едва касались асфальта. Хотя она смертельно устала за все те вечера в мастерской с Муком, работа над Panhead оказалась ценным опытом. Она многому научилась, пока марала руки, крутила гайки, пила пиво и ковырялась в потрохах мотоцикла, пытаясь отыскать все неисправности. По правде говоря, Нэн была даже немного расстроена, что все кончилось. А Panhead обрел бессмертие, когда в Outlaw Biker опубликовали фотографию, один из первых снимков мотоцикла, принадлежащего женщине, за всю историю журнала.

Со временем Нэн приобрела новый Harley. Она купила ’99 Low Rider у подруги, которая уронила его во время первой поездки и теперь жутко боялась. Но, как оказалось, в Low Rider было слишком много мотоцикла для Нэн. “Я смотрела на спидометр, а там уже под 150, слишком быстро. Я знала, что если не избавлюсь от Low Rider, то разобьюсь. К тому же, я даже масло в нем сама поменять не могла”.

Вскоре опять пришла пора восстанавливать мотоцикл, когда Нэн сменила Low Rider на классический 1970 FLH Shovelhead Police Special. Коляску она обменяла на ремонт двигателя. Теперь у нее появился проект для работы, но гораздо более надежный, чем Pan. Во время путешествия во Флориду приведенный в порядок Police Special работал как часы. Дорога Тайтусвилл — Дейтона в шесть утра, когда солнце поднималось над океаном, пробрала ее до мурашек.

Нэн продолжает доводить FLH до совершенства. Что касается Pan, то пусть он ездит долго, многие лета, но даже Нэн должна признать, что очень немногие бабы могут ездить на старых Panhead и восстанавливать их. Уж слишком эти твари ненадежны. Поскольку Нэн большую часть времени катается одна, она делает это на FLH.

От Мука Нэн узнала многое как про байки, так и про жизнь. Некоторые отношения, как и мотоциклы, стоит чинить и бороться за них, даже если под влиянием импульса вы, может, и прыгнули выше головы. Но дело требует терпения и твердой руки. Знаете, что часто говорят о Harley? Если только его не сожгли дотла, хороший Harley всегда восстанет из мертвых.

Нэн недавно проезжала мимо мастерской Целителя Мука. Прошло несколько лет с тех пор, как они вместе работали над Panhead. Дверь была заперта, и она прижалась лицом к окну; внутри было темно и пусто. Нэн завела FLH, мысленно дала Муку пять и поехала домой.

ФОТО — нынешний мотоцикл Нэн, восстановленный 1970 FLH Shovelhead Police Special, коляска демонтирована.

Дети Джерри Когда-нибудь хотелось, чтобы у тебя все еще был твой первый Harley? Что если бы ты был настолько умен (или глуп), чтобы сохранить все свои мотоциклы? Представь, как легко было бы вспомнить любой из важных для тебя моментов, если бы ты мог просто зайти в гараж, а там — та-дам! — выстроены в ряд все твои мотоциклы, твои дети, которыми мигом напомнят обо всех дорожных приключениях, терках с законом и лучших днях, проведенных в седле. Честно говоря, для этого нужно быть либо богатым, либо психом. И Псих Дэйв, как ты понимаешь, явно не богач.

1954 Panhead. Псих Дэйв вырос в строгом доме Адвентистов седьмого дня, на семейном ранчо в Калифорнийской долине. Отец Дэйва был оператором тяжелой техники, работал в основном на стройках в Сан-Франциско. Поскольку отца всегда не было дома, большая часть обязанностей по ранчо ложилась на Дэйва.

Дэйв стал Психом с самой первой поездки на минибайке Bonanza, маленькой ракете с двигателем 100 см3 от внедорожного мотоцикла и пятиступенчатой коробкой. Вскоре он заслужил свое прозвище — Псих Дэйв — прыгая на этой штуковине через бордюры и ограды.

КАРТИНКА — из рекламы мы можем узнать, что в основе минибайков Bonanza лежал двигатель от мотоцикла марки Hodaka, который разгонял их до 80 км/ч меньше, чем за 6 секунд.

В пятнадцать лет работа Дэйва заключалась в том, чтобы возить сено по семейному ранчо. Для этого отец оставил ему старый ржавый пикап Ford 1963-го. Однажды в магазине кормов один из местных стариков сделал юному Дэйву предложение, от которого он не смог отказаться. Человеку был нужен пикап, но у него не хватало денег. Не согласится ли Дэйв обменять семейную реликвию на мотоцикл?

Мотоцикл. Одно это слово заставляло каждого нескладного подростка-колхозника навострить уши. Дэйв не был исключением, поэтому он поехал на ранчо старика, где в амбаре и правда стоял дрессер Harley-Davidson, великолепный Panhead 1954-го. Сделка простая — мотоцикл за пикап. Ошарашенный видом мотоцикла, Дэйв обдумывал предложение. “Мужик,” — сказал Дэйв старику, предвидя неминуемую гибель дома, — “мой батя убьет меня”. Старик задумался на минуту и предложил: “Не убьет, если я добавлю сто баксов сверху. Тогда сделка для тебя получится очень выгодной”.

Байк не заводили годами, поэтому Дэйву и старику потребовалось почти четыре часа, чтобы заставить его мурлыкать. После нескольких наставлений на скорую руку, Дэйв уже катался по двору, как клоун на родео, уворачиваясь от бочек, и несколько раз чуть не положил байк. Но как только Дэйв научился удерживать мотоцикл в вертикальном положении, он поехал домой, а старик последовал за ним. Они порылись в семейных архивах в поисках документов на пикап. В пятницу, когда отец Дэйва вернулся домой, его первым вопросом было: “Эй, где моя машина?”

Недостаток знаний о том, как ездить на дрессере Harley, Дэйв компенсировал осведомленностью по вопросу крутого вида. В своей куртя а-ля “Дикарь” и со свеженапомаженными черными волосами он превращался в Джонни Марлона Брандо. Одним воскресным утром он подъехал на своем ’54 к дому соседа, молочного фермера, который больше интересовался своей воскресной газетой и не был особо впечатлен новым байком Дэйва. Мотоцикл был припаркован прямо перед панорамным окном гостиной.

Когда пришло время уезжать, Дэйв на собственном опыте узнал, что уметь ездить и хорошо выглядеть на мотоцикле — не одно и то же. Он сильно ударил ногой по педали кикстартера, двигатель завелся, но отдача швырнула Дэйва прямо в окно. Приземлившись в гостиной, весь осыпанный стеклом, Дэйв поднялся. Фермер едва зыркнул поверх своей газеты, сжал трубку в зубах и, глядя через стекла бифокальных очков, небрежно спросил: “Дэйв, я знаю, что с тобой все будет в порядке, но не останешься ли ты на завтрак?” Затем он вернулся к своей трубке и чтению.

1956 Panhead. Вскоре Дэйв в свои восемнадцать познакомился с местными outlaw из Калифорнийской долины. Полицейские задержали его за дрэг-рейсинг, и это привлекло внимание Индейца, Шведа и Стремного трех членов клуба под названием Barhoppers. После голосования Псих Дэйв стал проспектом.

К тому времени Дэйв ездил на возрожденном ’56 Panhead. Он уже однажды разбил этот мотоцикл, после чего взял двигатель с трансмиссией и установил их в старую раму Harmon с обрубленной задней частью, увеличенным наклоном рулевой колонки и вилкой-спрингер на 40 см длиннее стоковой. Старина-хардтейл тянул, как надо. “Это был не шоу-байк, но он имел вид, хрома там было немало”.

ФОТО — рама Harmon, скорее всего, имеет отношение к мастерской Джона Хармона. Подробнее тут.

Выехав из Ла-Грейнджа и поднявшись в горы через Сонору, Дейв и его приятели Фрэнк, Индеец, Швед и Стремный по случаю собрали импровизированную конфедерацию из пятнадцати мотоциклистов. В группе были члены трех провинциальных клубов, которые, по сути, друг друга терпеть не могли. Но в тот день никто не носил цветов; все собрались, чтобы покататься, только и всего. Просто был хороший день, чтобы собраться толпой, и никто не собирался сводить счеты.

На подходе к Повороту мертвеца (такой есть в каждом городе), Псих Дейв и его стая двигались со скоростью под 130 км/ч. Все сбросили газ при виде знаков, предупреждающих о левом повороте на девяносто градусов, расположенном в нижней части уклона. Ну, все кроме Фрэнка. Поворот мертвеца заканчивался плотным рядом колючей проволоки, огораживающей пастбище. Фрэнк несся под гору на своем Sportster и не сумел повернуть, его байк вылетел с дороги прямо в ограждение. “Фрэнк не притормозил, он просто продолжал ехать 100 км/ч. Колючая проволока буквально отрезала ему голову”.

Группа с ужасом наблюдала, как голова Фрэнка взлетела вверх — со шлемом и всем остальным — и упала обратно на землю. Одного парня вырвало. Несколько ребят быстро свалили, рассеялись еще до того, как на место прибыли полицейские машины и кареты скорой помощи. Жуткая авария будоражила жителей Калифорнийской долины в течение нескольких лет, пока не превратилась в сельский миф. Но если вы спросите Дэйва, то он поклянется, что это произошло на самом деле, ведь он был там и все видел своими глазами.

В следующие выходные в клабхаусе Barhoppers обстановка была напряженной. Во время особенно гадкой ссоры один член клуба выстрелил другому в живот. Стремный отвел отвел Дейва в сторону и дал ему дружеский совет. “Дэйв, тебе это дерьмо не нужно. Ты слишком молод. Оставайся психом, но иди в армию или что-то в этом роде. Вали отсюда". Это было в субботу. В понедельник утром Дэйв вступил в ряды ВВС и поставил ’56 Pan на прикол до своего возвращения.

1967 Shovelhead. После перерыва на игру в самолетики и примерки на себя роли пилота, Дэйв уволился из ВВС. Первое, что он сделал после этого — купил ’67 Shovel. Да, он все еще был психом. В поисках легких и быстрых денег, он с приятелем из outlaw ввязался в торговлю оружием во Флориде. Псих Дейв запрыгнул на свой Shovel и пронесся через страну, чтобы заключить сделку. По прибытии он припрятал мотоцикл, сел в новенький Corvette и направился в Форт-Лодердейл, чтобы сбыть партию Uzi, спрятанную в багажнике. Оружие, которое (технически) было куплено легально в Средне-Атлантических штатах, предназначалось каким-то мутным ямайским гангстерам.

Дейв летел по I-95 с открытым верхом. В тот вечер звезды устроили настоящее шоу. Где-то около Юпитера, в 100 км от Форт-Лодердейла, трое полицейских с оружием наготове остановили Дэйва. “Черт,” — успел подумать он, когда они приказали держать руки на руле, — “походу, кто-то сдал меня”.

После беглого осмотра багажника следующей остановкой Психа стала тюрьма округа Дэйд. В многоярусном корпусе тюрьмы содержались одни из самых крутых уголовников Америки, в том числе несколько известных колумбийских наркобаронов. Совсем рядом по-королевски сидел никто иной, как бывший диктатор Панамы Мануэль Норьега. Дейву же для одиночного заключения не хватало бабла (или авторитета). В его камере было двадцать парней, и Дейв извлек из этого максимум пользы, заведя знакомства с местными наркоманами. Там сидели неплохие ребята, правда. Когда стало ясно, что Дэйв скоро выйдет под залог $200000, некоторые из них передали клочки бумаги с именами, номерами телефонов и сообщениями на волю.

Камеры видеонаблюдения зафиксировали это, но судья, похоже, был готов снять все обвинения в обмен на бумажки. Дэйв ответил “ни за что”, после чего его раздели, провели личный досмотр и ничего не нашли. Но Псих Дэйв был мелкой рыбешкой для АТФ округа Дэйд, они как раз собирались прожарить крупную южноамериканскую рыбу. В итоге юрист вытащил его из тюрьмы, пришлось только уплатить штраф $2500. Поскольку оружие было куплено легально (даже имелись чеки), суд предложил вернуть ему партию Uzi. Но Дэйв очень торопился оставить Флориду в зеркале заднего вида. “Чувак,” — сказал Дэйв своему юристу, — “они могут хоть переплавить эти гребаные пушки в статую Иисуса Христа, мне все равно”.

Торговля оружием для Дэйва закончилась, так и не начавшись; ему не терпелось снова сесть на свой Shovel и умчаться на запад, в Калифорнию, muy pronto. Он чувствовал себя не в своей тарелке среди этих ублюдков из Майами, которые словно вышли из фильма “Лицо со шрамом”.

1999 Wide Glide. В наши дни Псих Дэйв занимается тем, что ездит на своем 1999 Wide Glide по Pacific Coast Highway и, да, выступает в качестве двойника Джерри Гарсии. Видите ли, Псих Дэйв в свои сорок поразительно похож на покойного гитариста Grateful Dead, те же черты лица, такие же курчавые волосы. Единственная черта Гарсии, которой нет у Дейва — это обрубленный безымянный палец на левой руке. Когда стареющий Псих Дэйв надевает черную футболку, спортивные штаны и берет в руки слегка расстроенную гитару, становится практически невозможно отличить его от абсолютного воплощения психоделического дэдхеда.

История с ролью двойника началась, из всех возможных мест, в Миннесоте. Гарсия только недавно умер, а Псих Дэйв тогда играл в качестве соло-гитариста в группе и выступал по барам. Скорбящие дэдхеды Среднего Запада собрались помянуть своего умершего героя в баре Red Caboose. Вошел Дейв, в очках и фирменной черной футболке Гарсии. Бар сошел с ума, публика окончательно расклеилась. Женщины смиренно вышли вперед, поднося дары — черные розы и плюшевых мишек. Когда Дэйв поднялся на сцену, чтобы присоединиться к кавер-группе Caboose’s Dead для исполнения “Truckin’” и “Casey Jones”, толпе сорвало крышу.

Довольно скоро Дэйв подзаработал и усилил эффект от представлений танцующими скелетами, эффектным дымом из сухого льда и верной оригиналу версией “Touch of Grey”. Затем последовали несколько трибьют-концертов Grateful Dead, подработки в качестве модели, съемки в телерекламе.

Но все-таки главное удовольствие в жизни Дэйва — это Wide Glide, итог тридцати с лишним лет езды на мотоциклах. Glide продолжает тему Grateful Dead, байк украшен переливающимися черепами и пляшущими скелетами. “Когда ты проходишь мимо мотоцикла, Старуха с косой показывает тебе средний палец”.

Псих Дэйв обожает Wide Glide, но оба Panhead, ’54 и ’56, и ’67 Shovelhead все еще остаются при нем, в семье. Дэйв клянется, что будет хранить свои мотоциклы до самой смерти. Они были рядом с ним, несмотря ни на что, в радости и в горе. Для Дэйва мотоциклы — это его дети.

Дети Джерри.

And what a long, strange trip it’s been.

ФОТО — Псих Дэйв рядом со своим ненаглядным 1999 Wide Glide.

Посмотреть — 1975 Shovelhead Двигатель S&S, ручное переключение передач, зажигание от магнето.

[Kali]

Часть 6

 

Колесим с East Bay Dragons MC В 1959-м, когда мой клуб уже два года, как появился на улицах Окленда, в восточной части города родилось новое движение. С того года East Bay Dragons MC являются одним из самых уважаемых афроамериканских мотоклубов в стране. На протяжении моей бурной карьеры мотоциклиста я много раз пересекался с “Драконами”.

Время летит быстро, и сегодня мне трудно поверить, что East Bay Dragons приближаются к пятидесятилетнему юбилею. На протяжении всей истории клуб стабильно функционирует под руководством одного человека, Тоби Джина. Тоби был единственным президентом “Драконов” с самого основания клуба. Изначально East Bay Dragons выступали на городской сцене как автомобильный клуб. Но они очень быстро перешли на мотоциклы.

“Большинство основателей клуба были семейными людьми,” — вспоминает Тоби Джин, — “а времена тогда были другие, не то, что сейчас, когда в каждом доме есть по два-три автомобиля. Тогда на семью приходилась только одна машина”.

С самого начала это стало проблемой для членов клуба, ведь им нужно было посещать собрания и мероприятия, но дома у каждого сидела старушка, которой требовалась машина, чтобы вести хозяйство. В силу необходимости некоторые из основателей клуба начали ездить на мотоциклах. Тоби тогда уже разъезжал по 14-й Ист-стрит на своем 1951 EL Panhead.

“В конце концов, на собрании кто-то встал и сказал: “Черт, мы должны просто пойти и купить себе мотоциклы, а с машинами завязать.””

С того момента East Bay Dragons переключились и официально стали MC, нашивки красовались на спинах их кожаных курток красным, зеленым и золотым цветами. Прежде, чем клуб подыскал себе подходящий клабхаус, “Драконы” собирались в закусочной-барбекю “У Хелен”, на перекрестке 85-й авеню и Джи-стрит, недалеко от первого штаба партии “Черные пантеры”. В заведении был уголок вдали от стойки, именно там East Bay Dragons MC проводили свои первые собрания. Если клуб временно оказывался без дома, в подвешенном состоянии, то они всегда могли рассчитывать, что мисс Хелен встретит их с распростертыми объятиями и одними из лучших в Окленде ребрышками барбекю.

ФОТО — 1 — Panhead Тоби Джина. 2 — член клуба с нашивкой на спине.

“Драконов” до сих пор отличает склад ума, характерный для автомобильного клуба. Тоби Джин всегда подчеркивал важность безопасности для новоиспеченных мотоциклистов, но в то же время гонки и конструирование быстрых байков играли важную роль на этапе становления клуба. Учитывая, какими расходами оборачивается владение Harley, первое время члены клуба выкручивались, собирая мотоциклы своими руками. Ритуал восстановления техники обычно проходил в огромном гараже Тоби Джина. Тогда каждый был сам себе механик, а мотоциклы, как правило, попадали к Тоби в виде запчастей, сложенных в коробки. На скорую руку организовывалась сборочная линия, и начинался процесс постройки чоппера. Один из членов клуба, Джонни Мендес, всегда торопился починить свой байк побыстрее и задавал темп остальным “драконам”, которым приходилось остервенело работать, чтобы не отстать. В клубе East Bay Dragons все еще силен дух соперничества, когда дело касается внешнего вида и ездовых качеств их мотоциклов.

“Мы часто соревновались друг с другом,” — говорит Грязный Фил Бэйкер. “Какой мотоцикл лучше покрашен? У кого хром сияет ярче остальных? Чей байк — самый быстрый? Или круче других звучит? А кто намотал больше всех километров? Вот как мы мотивируем нашу молодежь. Наш клуб вообще про крутые покрасочные работы и хром. К тому же мотоцикл должен быть на хорошем ходу, а иногда это дорогое удовольствие. Мы тратим много денег на качественный хром, специальную краску и вещи вроде вайтволлов”.

В отличие от большинства афроамериканских мотоклубов, “Драконы” с самого начала отказались от идеи разъезжать по улицам Ист-Бэй на дрессерах. Встретить члена этого клуба в седле дрессера с енотовым хвостом, привязанным к радиоантенне, было невозможно. Вместо этого они строили чопперы — выбрасывали все ненужное и удлиняли вилку, целиком переделывая переднюю часть. Часто это происходило в мастерских студгородка, в частности можно вспомнить колледж Лэйни в центре Окленда.

“Нам не нравился вид дрессеров Harley,” — признается Тоби Джин. “Мы называли их мусорными телегами. Наше дело — чопперы, и ничего кроме чопперов”.

Подобно многим городским мотоциклистами шестидесятых, “Драконы” покупали дрессеры и, после известного количества резки и сварки, “раздевали” их. Кофры, которые сегодня продаются за сотни долларов, плавали в водах Залива. Колесо на 21'' без переднего тормоза смотрелось просто отлично. Так было до тех пор, пока в дело не вмешалась полиция Окленда. Посыпались штрафы за отсутствие передних тормозов, нестандартные поворотники, рули типа ape hanger и t-bar, номера, повернутые набок или одно зеркало, вместо двух. И хоть дома с полицейскими удалось договориться, во время поездок в соседние города было в порядке вещей, что “Драконов” встречали копы с угрозами вроде “только опусти ногу на землю, мигом отправишься в тюрьму”. Мотоциклисты — это одно, но вот яростная стая из тридцати и больше “драконов” на чопперах, катящих по главной улице, заставляла многих горожан прятаться за закрытыми дверями.

“Каждый раз по приезде в Сан-Леандро,” — вспоминает Тоби Джин, — “мы поворачивали со 105-й авеню и не могли спокойно доехать до Дэвис-стрит без штрафов. Копы говорили — валите обратно в Окленд. И они останавливали нас через каждый квартал, пока мы не уезжали”.

“Как-то раз ехали мы по мосту через Залив, наваливали знатно, и тут нас остановил дорожный патруль. У каждого из наших стоял руль T-bar, а перед мотоцикла был высоко задран. Патрульный стоял и пялился на 21-е колеса, не мог понять, почему байк спереди так поднят. А дело было в проставках, которые с первого взгляда не видны. Мы все просто отошли в сторону и хохотали над недоумевающим копом”.

Известность East Bay Dragons и их чопперов росла. Только одному члену из основателей клуба было разрешено ездить на дрессере, при этом в поездках он возил все необходимые инструменты и другие нужные вещи. Затем общим голосованием решили, что в клубе будут ездить только на Harley. И в наше время “Дракон” может выбрать Sportster, Shovelhead, Road King и что угодно еще, при условии, что это — Harley.

Конечно, правило действует и по сей день, но, на момент голосования по этому вопросу, порой было трудно найти достойный байк. В 1969-м я всегда имел на примете несколько Harley, но обычно оставлял их для членов своего клуба. Некоторые байкеры, в том числе Тоби Джин, подумывали о том, чтобы сдаться и переключиться на другую марку.

“У нас были проблемы с тем, чтобы отыскать Harley по карману,” — говорит Тоби. “Я тогда как раз продал свой и собирался взять [Honda] 750-ку. И вот прихожу я домой, а на пороге меня ждут восемнадцать “драконов”. Я уж было подумал, не убили ли кого, поэтому выскочил из машины и побежал к ним, на ходу спрашивая, что случилось”.

“Мы так понимаем, что ты решил пересесть на 750-ку?”
“Так и есть” — ответил Тоби.

В 1969 году Honda 750, только-только вышедшая на рынок, стоила $1300, а карман Тоби жгли $2400. Он знал, что может купить байк за наличные, без долгов, и покончить со всем харлеевским геморроем.

“Мы проводили собрание, все проезжались по моему выбору,” — вспоминает Тоби. “Ребята расстроились, особенно Багз, наш вице-президент. “Драконы” терпеть не могли японский байки, ненавидели их от души, в первую очередь 350-ки и 450-ки. На таких мотоциклах ездил клуб с другого конца города, Vagabonds, и лучше бы так и оставалось”.

Из уважения к Тоби Джину клуб быстро решил, что президент может сменить мотоцикл. Но у вице-президента Багза было другое мнение. Если Тоби будет ездить на 750-ке, то это может привести только к худшему. У владельцев таких мотоциклов несомненно были друзья на 350-х и 450-х. И что будет, если эти друзья перейдут на 750-ки и, не дай бог, вступят в East Bay Dragons?

И тогда Тоби Джин созвал голосование. “Итак, что мы решаем? Будем ездить на чопперах Harley-Davidson или станем смешанным клубом, с байками вроде Honda 750?” Все проголосовали за Harley, кроме одного из основателей, Альберта Гайтона, который только недавно приобрел Honda 750 в Аламиде. Тоби остался верен Harley.

“Мы сделали исключение для Альберта, потому что он был хорошим мужиком. Но когда он вышел на пенсию, то не могло быть и речи о том, чтобы принять в клуб кого-то с японским байком”.

ФОТО — 1 — Тоби Джин слева. 2 — Багз, многолетний вице-президент клуба, занимается своим мотоциклом Reno Express.

Когда мне было семнадцать, Тоби Джин жил недалеко от меня, на 23-ей авеню. Ему было двадцать, мы иногда заседали в закусочной Doggie Diner и пили кофе с его младшим братом Джо Луисом. Мы знали друг друга довольно неплохо. Через пару лет я уже ездил на доработанном Harley, который называл Orange Crate, ящик апельсинов. Это был Knucklehead M74, окрашенный в цвет Oakland Orange, хромированный и быстрый. В то время Тоби все еще ездил на EL Panhead. У него, в отличие от меня, не было мотора на 1200 см3, там стоял литровый двигатель. Тоби Джин тащился от Orange Crate, и я сказал ему, что готов продать байк за семь сотен.

Уф, немало деньжат для тех лет. EL обошелся ему вполовину дешевле. Байк он купил у соседа по имени Флетчер, и этот самый Флетчер по-хорошему не имел права его продавать — кредит за мотоцикл еще не был погашен. Более того, платежи были просрочены. Поэтому, когда Тоби Джин приехал в сервис Harley-Davidson на 82-й авеню, чтобы починить байк, Клифф, владелец дилерского центра, выбежал с криком: “Слезай с него! Я этот мотоцикл уже третий месяц ищу!”

Какой уж там Orange Crate, Тоби стал пешеходом и потерял $350. После жестких разборок он заставил Флетчера вернуть деньги и переключился на Sportster. Но веселье на этом не закончилось. В один прекрасный день ехал он на этом Sportster под 90 км/ч. Тоби только помыл байк, и когда он нажал на тормоз, ничего не произошло. Не схватывало. Перед Тоби встали два варианта — затормозить об дом на углу улицы или об ’53 Chevy на обочине.

Он выбрал дом и попытался положить байк, но Sporty держался курса. Тоби наконец спрыгнул, когда наехал на высокий бордюр, но мотоцикл продолжил движение. “Черт,” — подумал Тоби, — страховки нет, а эта двухколесная скотина несется прямо в гостиную какой-то милой старушки”.

Чудесным образом мотоцикл задел дерево, и, пока Тоби не мог поверить своим глазам, начал нарезать круги вокруг этого дерева, как будто за рулем сидел призрак. Затем в мотоцикле словно проснулась собственная воля (так бывает со многими Sporty), и злонамеренный байк развернулся в сторону хозяина, как бы говоря: “Ну что, Тоби, дурачина, стоишь в стороне, смотришь на меня и ничего не делаешь? Тогда я тебе сейчас отомщу!”

Так и случилось. Sportster сильно ударил Тоби по ноге, и когда его жена вернулась той ночью домой, он лежал в постели и дрожал от лихорадки. Когда она откинула одеяло, то увидела, что его колено стало в три раза больше обычного. Тоби несколько недель ходил в гипсе с разорванными от лодыжки до колена связками.

Одни из лучших черных мотоциклистов Окленда ездили с Тоби Джином и East Bay Dragons MC, например, Рэв, Джек Грин и Мо Холлоуэй. Рев их Harley привлекал внимание многих юных афроамериканцев из кварталов Восточного и Западного Окленда. Еще школьниками парни вроде Грязного Фила Бэйкера и Байрона “Бап” Баптиста с изумлением смотрели, как члены клуба в коже и джинсе носились по улицам Окленда на радикально переделанных мотоциклах. Молодые ребята клялись, что однажды тоже будут носить нашивку с красным, зеленым и золотым.

“После окончания школы я пошел работать,” — говорит Фил, — “скопил денег и со временем купил байк. Тогда я поехал прямо в заведение Хелен и вступил в клуб. Это было в 1970-м”.

Фил был одним из последних, кто вступил в клуб в те дни, когда “Драконы” еще тусовались у Хелен. После трех месяцев жизни проспекта, когда он выполнял поручения членов клуба и зависал с ними, его приняли. В конце концов у мисс Хелен начались проблемы со здоровьем, и она закрыла закусочную. Позже городские власти снесли старое здание. Сегодня штаб “Драконов” располагается в здании размером с ночной клуб, на 14-й Ист-стрит, одной из главных улиц Окленда.

ФОТО — 1 — Грязный Фил Бэйкер. 2 — Тоби Джин на мотоцикле, у него за спиной стоит Байрон “Бап” Баптист.

Вилли Харпер и Вилли Джош ехали по Восточному Окленду на 1963 Corvair, когда они впервые увидели и услышали трех “Драконов”, с ревом проезжающих по шоссе Сайпресс. Чопперы были хромированы по полной программе, а байкеры восседали на них в джинсах, натертых до блеска патрульных сапогах и небрежно обрезанных джинсовых жилетах, надетых поверх кожанок. Вилли нажал на газ, чтобы получше рассмотреть их, но вскоре потерял экстравагантных байкеров из виду.

Вскоре после этого Вилли заехал в штаб-квартиру “Драконов” в черной кожаной куртке и на Honda 250. Он надеялся произвести впечатление на членов клуба своим новым прикидом и железным конем. Как и следовало ожидать, его подняли на смех

“Они хохотали надо мной и по очереди катались на моем мотоцикле, который больше походил на велосипед с мотором,” — вспоминает Харпер. — “Мне сказали — сынок, приезжай, когда у тебя будет Harley”. Вилли Харпер был рад избавиться от 250-ки, которая уже обошлась ему в 32 шва из-за падения на шоссе. К тому же Вилли повезло, он заполучил ’57 Panhead всего за $85! Под чутким руководством друга он сделал из мотоцикла чоппер и отвез маленький бензобак формы peanut к Греку Томми на покраску. Харпер был на мели, а потому покрасил серебрянкой все детали, которые не мог себе позволить хромировать.

Теперь он был готов снова предстать перед клубом, а “Драконы” начали его проверять. После собрания Джо Луис и Сонни Уош поехали домой к Харперу и разобрали его ’57 Pan, раскидав детали по всему полу гаража. “Позвонишь нам, когда соберешь эту штуку обратно,” — сказали они, уезжая. Об этом случайно узнал Тоби Джин и предложил руку помощи. “Привози байк ко мне домой, и мы вместе соберем его,” — предложил Тоби.

Panhead собирали деталь за деталью, буквально по винтику. Вилли не только из первых рук научился разбираться в технике, теперь у него был достаточно быстрый мотоцикл, чтобы тягаться с Тоби, Лулу и Хукером на открытом шоссе. Тридцать с лишним лет спустя Вилли, которого другие участники прозвали Нищий Хоп, остается в клубе, и репутация у него отменная.

(Из прозвища и истории с серебрянкой можно сделать вывод, что Харпер был беден. Но это не так — он любил модно одеваться, носил золотые цепи и кольца с бриллиантами, а иногда даже ездил на мотоцикле в цилиндре. Нищим его прозвали смеха ради)

ФОТО — Вилли Ли Харпер a.k.a. Нищий Хоп.

До вступления в East Bay Dragons Вэн часто выезжал с женой и двумя детьми на воскресные прогулки. В тот день они ехали по 14-й Ист-стрит и остановились перед светофором на пересечении с 94-й авеню. Три “Дракона” — Багз, Джей Петтис и Нищий Хоп — с грохотом встали рядом с машиной. Вэн жил в Окленде, но этих персонажей видел впервые. Он крикнул в окно байкерам: “Эй! Ребята, а вы можете встать на заднее? Мои дети будут в восторге”.

“Нет, мы таким больше не занимаемся”. Все еще горел красный. “Может, тогда, жену мою удивите?” “Неа.” Через пару секунд должен был загореться зеленый. “Ну, а как насчет того, чтобы порадовать меня?” Когда загорелся зеленый, все три байка взлетели в воздух и встали на заднее колесо. Багз, неисправимый шоумен, успел даже переключить передачу в воздухе.

Тут-то муха мотоциклизма и укусила Вэна. Жена сразу прочитала его мысли и перешла в наступление. “Тебе не нужен такой мотоцикл,” — сказала она. Но было слишком поздно, он витал в облаках. “Господи,” — подумал Вэн, — “я должен заиметь такой байк”.

Первым байком Вэна стал ушатанный Panhead, у которого не было крышки первичной передачи, седло шаталось туда-сюда, а ржавчина была везде, где только можно. Но мотоцикл ехал. Вэн приступил к ремонту и скоро присоединился к “Драконам”.

Вэн уверяет, что ему нет равных в постройке мотоциклов, ведь он приложил руку к одним из быстрейших байков во всем Окленде. “Только Touch of Gold брата по клубу, Бапа, можно поставить рядом”. Большинство “драконов” с этим согласны. Первые байки Вэна всегда были красивыми, но только после того, как Тоби Джин и другие члены клуба надрали Вэну задницу в гонках на дрэг-стрипе во Фримонте, он усвоил, что техника должна быть еще и быстрой. Поэтому сегодня мотоциклы выезжают из гаража Вэна преимущественно боком, быстро…и, конечно, на стиле.

Однажды Тигр c Вэном собрали потрясающий ’72 Low Rider практически из коробки хлама. Вэн планировал поехать на нем в путешествие по стране. Байк был закончен воскресным утром. Вэн, покопавшись со сборами, выкатил Low Rider незадолго до полудня и выехал из Окленда. Спустя час или около того, на перекрестке с Шоссе 5 Вэн поймал выбоину и мотоцикл подпрыгнул. Карбюратор улетел прочь, болты открутились от вибрации.

В отчаянии Вэн подобрал потерю, пошел на коровье пастбище, нашел там немного упаковочной проволоки, которой стягивают стоги сена, и прикрепил карбюратор так туго, что практически мог стоять на нем.

Вернувшись на дорогу в ярости, Вэн безжалостно крутил Low Rider, проехал через Техас с Оклахомой и обратно без единой поломки. Но где-то в районе Альбукерке, глубокой ночью, Вэн начал засыпать от усталости. Смесь изнеможения и холодного ветра испытывала Вэна на выносливость. Вдалеке он видел огни города, мысль о котором, и только она одна, не давала ему задремать за рулем.

В тот момент фара высветила на дороге круглый темный предмет. Что бы это ни было, Вэн увернулся, переднее колесо проскочило в миллиметрах от этой штуки, но затем — бац! — и Вэн почувствовал острую режущую боль в ноге. Началась паника. Сначала он подумал, что потерял ступню целиком. Что же делать? Нужно было попасть в город, прежде чем он истечет кровью. Но Вэн быстро передумал и остановил мотоцикл. Он снял ботинок и увидел, как буквально пульсирует нога, уже воспаленная и опухшая. Но вот только крови не было. Во что же врезался Вэн? Это был мертвый броненосец.

ФОТО — 1 — Вэн Саррелл с одним из своих мотоциклов. 2 — Вэн на гоночном байке, который в клубе окрестили Nitro.

Как и многие другие мотоклубы, East Bay Dragons MC были свидетелями того, как мода на мотоциклы сделала полный круг. Сегодня туринговые байки, над которыми много лет назад все потешались, пришли на смену чопперам прошлого. Удобства вроде ветрового стекла избавили нас от боли в шее и плечах, которая возникает от борьбы с ветром на скорости 140 км/ч, когда едешь целый день. Прошли те времена, когда в тебе приходилось чинить свой Harley-Davidson на обочине дороги. Такие достижения техники, как электронное зажигание и впрыск топлива, привели к тому, что между нами и обслуживанием наших байков встали сервисные центры и авторизованные дилеры с их компьютерами.

Что касается “Драконов”, то многие из преданных делу членов клуба уже не с нами. Одна из самых болезненных потерь — Багз, который погиб в аварии, возвращаясь в 1999-м с ежегодного пробега Street Vibrations. Среди других павших братьев Коротышка, Mighty Quinn, Дикий, Бёрлермор, Бобби, Биг Мак, Сэм, Дональд, Кен, Джус, Пит, Стив и Маккой.

Вспомним ветеранов, отдавших клубу по 30-40 лет, которые по-прежнему участвуют в ежегодных пробегах во Фресно, Лос-Анджелес, Рино и Лас-Вегас. В их числе сам Тоби Джин (вырастил троих детей, двоих отправил в колледж), Джо Луис, Джеймс Хукер, Джей Си, Сонни Уош, Эзелль, Большой Эл и Свит Ли.

Многолетние члены клуба едут в дороге плечом к плечу с клубной молодежью, новыми лицами. Последние двадцать лет “Драконы” представляли свой клуб в Стерджисе и на других национальных фестивалях. В клубе много бывших членов других MC, но говорят, что после вступления в East Bay Dragons, сменить клуб ты уже не захочешь.

Черные байкеры выработали свои сильные традиции. Афроамериканские пробеги и такие мероприятия, как ежегодный фестиваль National Black Riders Round Up сейчас собирают до 100000 мотоциклистов. Десятки мотоклубов (расово смешанных), таких как Soul Brothers, Chosen Few и Defiant Ones, продолжают привлекать новых черных мотоциклистов под свои знамена.

Тем не менее, немногие клубы могут сравниться с East Bay Dragons MC в плане долголетия. С 1959 года клуб всегда ярко выделяется на улицах окленда и вот уже более полувека живет в стиле ridin’ high, livin’ free.

Тоби Джин Левингстон он умер в июле 2020-го. Тем, кто интересуется историей клуба, могу порекомендовать его книгу Soul on Bikes. В сети, что бывает нечасто, можно найти эту книгу со всеми фотографиями.

ФОТО — East Bay Dragons MC перед закусочной “У Хелен”, Окленд, сентябрь 1966 года. Слева направо: Джо Луис, Тигр, Альберт Гайтон, Девид Бёрд, Корки, Тоби Джин, Джей Петтис, Багз (лежит), Джеймс Хукер, Бутч, Джон Смит, Вилли “Нищий Хоп” Харпер, Уолли Эпс, Обри Уэсли.

Посмотреть — мотоциклы East Bay Dragons MC

ФОТО из книги Soul on Bikes — 1 — Бенни Уитфилд и его 1948 Knucklehead. Мотоцикл только сошел со “сборочной линии” в гараже Тоби Джина. 2 — Джо Луис на своем чоппере ручной сборки. 3 — Хукер, один из лучших гонщиков клуба, на 1979 Harley-Davidson Low Rider. 4 — Тоби Джин между Оклендом и Сан-Леандро.

Послушать

R.L. Burnside — Someday Baby

The Lacs — Outside of Town (feat. Moonshine Bandits)

Black River Delta — A Burried Man

 

[Kali]

 Часть 7

Крос и Цинциннати Про Дэвида Кросби из Crosby, Stills & Nash и The Byrds написано немало грязи. Дэвид приходится Цинциннати добрым другом, и дружбой этой оба очень дорожат. Кросби получил свою, как считают некоторые, дурную славу из-за людей, которые и понятия не имеют, о чем говорят. Да, он порой излишне баловался с наркотиками, что Цинциннати наблюдал воочию, и не желал иметь с этим ничего общего. Дэвид знал, что к чему, а потому в такие моменты держался от байкера подальше. Кросби вообще редко совершал одну и ту же ошибку дважды.

Из всех рок-звезд, кинозвезд и знаменитостей, которых мы знали, Дэвид Кросби был одним из немногих, кто был готов отвечать за свои слова и действия. Кросби был среди тех (а их было меньшинство), кто вступился за Клуб после происшествия в Альтамонте. У него замечательная, талантливая жена Джен. Недавно он воссоединился со своим первым сыном, кстати, отличным музыкантом. Мы давно не пересекались с Дэвидом, но по-прежнему считаем его другом и достойным человеком.

Каждый год в северной Калифорнии проводится фестиваль Redwood Run, его организует местная Ассоциация дилеров Harley-Davidson. Мы уже несколько лет ездили туда, и Цинциннати с Проповедником всегда заглядывались на одну гостиницу под названием Benbow Inn. Место было офигеть какое фешенебельное и располагалось на берегу Рашен-Ривер. Заведение было настолько крутое, что паре байкеров никогда и ни за что не сдали бы там комнату.

Цинциннати возвращался на площадку фестиваля, когда к нему подошел Дэвид Кросби. Он как раз искал Цинциннати, чтобы дать ему — та-дам! — ключ от первоклассной комнаты в Benbow Inn, по соседству с его собственной. Цинциннати был рад увидеть своего hombre, а новость о том, что он наконец-то сможет приземлиться в Benbow Inn, так и вовсе привела его в восторг. Он сунул ключ в задний карман и забыл о нем до поры.

ФОТО — 1 — Байкеры в Альтамонте. 2 — The Byrds на фестивале Magic Mountain, июнь 1967-го. В кадре Кросби, на фоне можно заметить Ангела Ада. Оклендское отделение обеспечивало безопасность, но не потому, что их наняли, а потому, что многие байкеры просто хотели попасть на концерт, о чем договаривался лично Сонни Баргер. 3 — Дэвид Кросби, фото из книги.

В тот субботний вечер, ровно в 22:00, Цинциннати ожидал встречи с прекрасными дамами. Местом свидания служил холм неподалеку от фестивальной площадки. Все девчонки были на байках, которые им купили их старички, солидные мотоциклисты. Женщины хотели немного байкерского веселья, о котором они слышали годами, но никогда не видели и не испытывали на себе. Поэтому раз в год, субботним вечером, они поили своих стариков до отключки, и летели на вершину холма к Цинциннати. Этот скромный обычай с годами немного вышел из-под контроля и превратился в пикантную традицию, а список участников разросся до двадцати с лишним дам, большинство из которых ездили на Sportster.

Цинциннати называл их своей “Бандой Спортстеров”. Обычно они вместе катались туда-сюда по шоссе и до двух часов утра успевали заглянуть в несколько баров. Затем Цинциннати показывал им места, которых нет на туристических картах, и отправлял дам к их кавалерам уже днем, как правило, в целости и сохранности.

Тем вечером пара девочек пожаловались, что в прошлом году кто-то настучал на них, и их старикам стало известно, что девушки гуляют по барам без присмотра. В этот момент Цинциннати осенило, и он вытащил ключ, предоставленный братом Дэвидом. “Точно! Benbow Inn! Ууууух! Дамы, прошу за мной”.

Колонна из двадцати с чем-то Sportster с Цинциннати в хвосте подкатила к гостинице. Банда спешилась, начались поиски лобби-бара. Там обнаружился только один обитатель — скучающий бармен игрался со своими орехами (с теми, что в тарелке). Перед входом припарковано с миллион мотоциклов, а в баре — никого? Такого не бывает! Что за херня тут творится? Цинциннати подумал, что эти обмороки, так называемые “приличные мотоциклисты” с социально приемлемым поведением просто не любят развлекаться.

Цинциннати изучил музыкальный автомат и выпал в осадок. Невероятно! Вон Монро. Энди Уильямс. Джонни Мэтис. Да такую музыку даже собаке не поставишь! Он спросил у бармена, где находится такая-то комната, и получил исчерпывающие указания. Понадеявшись на удачу, Цинциннати постучался к Кросби, и, по счастью, Джен открыла дверь.

— Джен, радость моя, скажи, Крос здесь?
— Он в номере друга, дальше по коридору.

Цинциннати рассказал Джен о своей проблеме. “В баре стоит всратый музыкальный автомат, но пианино на месте. Мы можем как-то уговорить Дэвида пробежаться по клавишам?”

“Еще бы!” — заверила Джен. Не теряя ни секунды, они вдвоем направились по коридору, чтобы вытащить Кросби из номера.

К этому моменту в бар набились социально приемлемые мудаки и начали подкатывать к “Банде Спортстеров”, место стало напоминать кафе для свиданий. Когда Кросби сел за клавиши и запел, Цинциннати популярно объяснил всем RUB, что это частная вечеринка, с которой им пора проваливать. Старый бармен за стойкой был сбит с толку и слабо понимал, что происходит. Он был похож на мишень из ярмарочного тира, бегал из одного конца бара в другой, чтобы успеть разнести всю заказанную выпивку. После закрытия бара Цинциннати с бандой продолжили балдеть и развлекаться, а Крос и Джен вернулись в свой номер.

На каждом Redwood Run все знают, где найти Цинциннати в воскресенье утром. Он всегда тусуется около фуд-трака, который принадлежит брату по клубу из Дейли-Сити. Тот год не стал исключением, в семь утра Проповедник остановился у грузовика Джинго. Байкер приехал из Берду, где он решал клубные вопросы. За спиной сидела его дама, ей слегка нездоровилось. Проповедник заметил Цинциннати. Им нужно было спокойное место, чтобы посидеть и поговорить. “Без проблем,” — сказал Цинциннати. — “Давай за мной”. Когда они подъезжали к повороту на Benbow, Цинциннати прижал Проповедника, чтобы тот съехал с шоссе. “Что? Туда!?” — Проповедник недоверчиво показал в сторону гостиницы. Цинциннати покачал головой, а его товарищ радостно рассмеялся.

Когда троица шла по вестибюлю, Джен приветственно помахала им рукой из ресторана. Они подошли к ее столику, и Джен спросила Цинциннати: “Можно тебя в щечку чмокнуть?” “Конечно, только за что?”

Цинциннати наклонился за поцелуем, и Джен прошептала, что они с Дэвидом слышали, как он кутил со своей бандой, когда легли спать. Выглянув из-за занавески, они увидели в патио Цинциннати, бородатого и длинноволосого гнома, плывущего в море сисек и предающегося утехам с безрассудной самоотверженностью. После этого, по словам Джен, они снова запрыгнули в постель и насладились одной из лучших ночей в своей жизни.

ФОТО — Эллиотт “Cisco” Вальдеррама, он же Цинциннати.

Повесть о Джиме Конфискаторе Каждый год в пасхальную пору на озере Уорт, что примерно в сорока километрах от Форт-Уорта, проводится грандиозная тусовка с барбекю. Музыканты играют рок-н-ролл, а жареное мясо громоздится изобильными горами. Кроме того, здесь проводится ежегодное шоу гремучих змей — поистине уникальный техасский феномен, — в котором отчаянные ребята выступают с ядовитыми гадами. Они размахивают змеями, держа их за хвост, танцуют, играют с ними в спальных мешках. Некоторые участники даже целуют своих ручных гремучников.

Зверь уже насмотрелся, с него было достаточно. “В жопу этих змей”. Он покинул шоу и отправился к своим братьям по клубу Rebel Souls, округ Джек, Техас. Стоя у мотоциклов, ребята раскурили большой косяк. Когда Зверь с братьями передавали добро по кругу, Джим Конфискатор затянулся от души. Он был в приподнятом настроении и без травки, пару дней назад приобрел 1982 FLH Shovelhead в отличном состоянии. Наконец-то можно было избавиться от Triumph, на котором он ездил.

Джим Конфискатор заработал свое прозвище и репутацию, реквизируя технику, за которую вовремя не уплатили по кредиту. И, надо сказать, дело свое он знал исключительно хорошо. Конечно, для такой работы надо быть наполовину сумасшедшим, это как минимум. Люди тычут в тебя винтовками, расчехляют пистолеты, хватаются за ножи и впадают в разного рода безумства, лишь бы помешать конфискатору наложить лапы на их машину или пикап. Но Джим выслеживал добычу терпеливо. Он подкарауливал жертву, когда та, например, отправлялась в магазин за сигаретами. Джим ехал следом, быстро запрыгивал в оставленный без присмотра автомобиль, скручивал провода и отчаливал. Еще одна мятежная душа из клуба Rebel Souls, Таз, иногда страховал Джима и решительно утверждал, что в искусстве конфискации имущества тот был артистом первой величины.

Когда барбекю на озере Уорт подошло к концу, пришло время отправиться в 2500 Club, чтобы выпить на сон грядущий. После целого дня разъездов, тусовок и барбекю парни завалились в клуб прямо перед закатом и планировали отдохнуть там до утра.

Через несколько часов Джим и его старушка решили вернуться домой. Приятель Джима, Бубба, решил сопроводить друга на пикапе. Парни жили по соседству друг с другом, поэтому Бубба и его сын предложили проследовать за Джимом в своей коробке, чтобы его новый Shovel точно добрался до дома. Зверь и другие братья простились с ними и продолжили вечеринку.

Пару часов спустя сын Буббы вбежал в бар, задыхаясь от паники. Произошло что-то по-настоящему паршивое. Как оказалось, Shovel сломался на шоссе. Решили, что сын Буббы и старушка Джима останутся сторожить байк, пока Бубба с Джимом поедут обратно в клуб за помощью и запчастями. Но ребята не успели уехать далеко, через несколько кварталов в бок их пикапа влетел девятнадцатилетний мальчишка на одолженной машине. Ни страховки, ни водительских прав — полный комплект. С Буббой все было в порядке, а вот Джим оказался в больнице.

ФОТО — Эд “Зверь” Каргилл, старушка Джима и сам Джим Конфискатор. Несколько часов до аварии.

Зверь собрал войска для экстренной поездки в окружную больницу. Оказавшись там, они всю ночь дежурили в отделении неотложной помощи. В той больнице по большей части занимались тем, что на скорую руку латали пациентов и побыстрее спроваживали их восвояси. Основная часть клиентуры попадала туда с передозировками, ножевыми ранениями, после автокатастроф, а также с разнообразными травмами, характерными для воскресного вечера.

Только на рассвете Джим выбрался из неотложки на своих двоих, его выписали. Оставшиеся Rebel Souls раскочегарили свои Harley на больничной парковке и поехали к Джиму домой, чтобы проследить за ходом выздоровления. У него все ныло и болело, язык заплетался, а мысли путались. Зверь с парнями просидели с Джимом весь день и уехали только когда он мирно уснул.

На следующий день, рано утром, Зверь проснулся от звонка старушки Джима. Она собиралась дать ему лекарство, но нашла его окоченевшим, твердым, как дерево. Он так никогда и не проснулся.

Началась суета. Нужно было организовать похороны, но у Джима не было страховки, а все деньги ушли на покупку Shovelhead. Клуб был его семьей. Зверь с парнями, у которых и так было туго с деньгами, должны были устроить Джиму достойные похороны со всеми почестями, которые полагались члену MC.

Зверь связался с давним приятелем, ловким дельцом и хитрым барыгой по кличке Коровник, которому принадлежала старомодная мастерская по постройке чопперов, расположенная в районе скотных дворов в Форт-Уорте. Коровник нашел выход.

Пару недель назад он занимался мотоциклами кинологической службы местного наркоконтроля. Полицейские заплатили ему за работу гробами, конфискованными во время недавнего рейда. Коровник нашел покупателей на все гробы, но за один пока не заплатили, и он хотел конфисковать конфискованный гроб у покупателя, чтобы затем подарить его клубу.

Так все и сошлось. Через пять дней после безвременной кончины Джима, его братья разобрались со всеми приготовлениями. У матери Джима уже был участок на кладбище. 82-я воздушно-десантная дивизия, подразделение Джима со времен Вьетнамской войны, пожертвовала флаг и почетный караул с оружейным салютом. Шесть других outlaw-клубов приехали отдать дань уважения.

В потрепанном черном гробу с хромом, захваченном копами и конфискованном байкерами, под звуки хендриксовской Purple Haze, Джим был похоронен в своих цветах, под крылатым флагом 82-й дивизии. Надлежащие проводы павшей мятежной душе из клуба Rebel Soul, одного из лучших конфискаторов в Техасе. Вечного сезона, Джим Конфискатор.

DIY/DOA DOA прозвали так потому, что он умел тусоваться без тормозов. Он из тех, кто приходит на вечеринку в таком состоянии, в каком большинство людей с них обычно уходит. Другие байкеры кличут его Ходячий Мертвец, потому что DOA пережил четырнадцать аварий с того момента, как впервые сел на мотоцикл двадцать лет назад. По правде говоря, только в двух случаях он был на байке, все остальные столкновения случались за рулем авто. Тем не менее, такая чертовщина в духе вуду заставляла людей думать дважды, прежде чем садиться к нему в машину.

Когда приходит время выезжать на дорогу, к услугам DOA меню из трех Harley на выбор. Для коротких перебежек между барами есть 1973 Sportster с мотором увеличенного объема. Следом идет еще один Sportster, 1983 XLX. Его любимый вариант для дальних поездок — бирюзовый 1990 Harley FLHS Electra Glide 1340cc V-Twin.

Это история о его худшей мото-аварии. К счастью и, если верить статистике, как чаще всего и бывает, это произошло недалеко от его дома. В Пенсильвании начинался погожий, морозный зимний День памяти Перл-Харбора. DOA вывалился из постели, вышел на улицу и сразу понял, что сегодня подходящий день для прогулки на мотоцикле. И неважно, что он только вчера вернулся из одиночного путешествия на поле битвы при Геттисберге. Он доехал до дома меньше, чем за четыре часа — личный рекорд.

Проезжая через земли Пенсильванских немцев по пути в Геттисберг, тебе стоит обратить внимание на несколько вещей. Первый совет по безопасному вождению от DOA: берегись старинных конных экипажей, в которых до сих пор передвигаются амиши. Никому не хочется влететь в слепой поворот и впечататься в лошадь с телегой. Так дело может принять довольно скверный оборот. Второй момент — на сельских дорогах важно вовремя заприметить лошадиное дерьмо. Одно неверное движение, на куче и ты на своем чоппере потеряешь сцепление с дорогой, изрядно сам себе поднасрав.

Как бы то ни было, в тот день девушка DOA была, как обычно, на него в обиде, ведь накануне он сбежал от нее в путешествие. В качестве жеста примирения он пообещал отвезти ее на одну из тех ферм, где ты сам можешь срубить себе праздничную елку на Рождество. К ним собирался заехать приятель DOA — Дюк — со своей старушкой. Далее планировалось, что вся компания поедет на ферму в пикапе Дюка.

DOA требовалось убить еще немного времени, поэтому он не мог сопротивляться искушению еще разок проехаться на мотоцикле сквозь сухой зимний воздух.

Он пошел в гараж и выкатил свой мотоцикл на сегодня — ’83 Harley XLX. Когда DOA забежал в дом за кожанкой и каской, старушка снова завела пилу. “Ну чего тебе дома-то не сидится?! Я ж тебя знаю, с этим мотоциклом ты можешь пропасть на несколько часов”.

“Отстань,” — ответил DOA. — “Я просто проедусь на ней до городской площади и вернусь. Не переживай, ладно?” Конечно, это она слышала далеко не впервые.

’83 Sporty завелся с пол-оборота, хоть на улице и было чуть ниже нуля. Когда едешь на мотоцикле холодным, морозным утром, скажу я тебе, ты особенным, неповторимым образом чувствуешь работу двигателя. В 1983 году Harley впервые установили двигатель EVO на Sportster, и эта штука работала как надо. DOA громко сорвался с подъездной дорожки и резко переключился, до сотни за считанные секунды. Гармония крутящего момента, клапанов и выхлопа была почти музыкальной. Прекрасный день, чтобы ловить лицом порывы холодного воздуха.

DOA с ревом летел по дороге, и отъехал от дома всего на километр, когда проехал мимо строительной техники — поблизости возводили жилой комплекс. За последние несколько дней грузовики усыпали всю дорогу слоем гравия и гальки, и DOA напоролся на такой участок, завернув за угол на скорости слегка за сотню. Все произошло за секунды, но ему показалось, что прошло несколько часов.

Мотоцикл занесло. DOA попытался его выровнять, но к тому моменту, когда это ему удалось, центробежная сила заноса отбросила его на обочину. XLX мотало по гравию и камням, а затем байк вылетел на мягкую насыпь. В куче влажной грязи Sportster дернулся и сбросил седока, словно брыкающийся мустанг, через руль, обратно на дорогу. Байкер кувыркался по асфальту, а шлем скакал рядом с ним как резиновый мячик. DOA по глупости не застегнул куртку, тело прошила ужасная боль от стирающейся об асфальт кожи. Он быстро пришел в себя и смог перевернуться на спину. По крайней мере теперь он скользил по дороге на чужой шкуре вместо собственной.

Если бы DOA приземлился на подбородок или шею, а не на грудь, то он легко мог бы умереть или остаться парализованным. Но жесткий удар о землю еще не был самым страшным, на этом неприятности не закончились. Каким-то образом разбитый Sportster быстро догонял его! Когда DOA наконец остановился, он увидел, что мотоцикл летит прямо на него, как в плохом телешоу. Лежа на земле, байкер беспомощно наблюдал за тем, как Sporty подпрыгивал вверх и вниз на заднем колесе, направляясь прямо на него! Байк скакнул еще пару раз, и приземлился прямо на владельца, ударил поперек ребер, вышиб из тела дух, прижал грудь и ноги к земле.

DOA, зажатый под мотоциклом, с минуту лежал почти без сознания и не мог нормально дышать. Он чувствовал, как горячие выхлопные трубы прожигают синие джинсы и поджаривают голени. Его накрыло волной адреналина, DOA приподнял байк одной рукой, что твой Геркулес, и выполз из-под покореженного Harley.

Покачиваясь, он встал на ноги, прямо как срезанный защитником квотербек, и покачал головой. Потрясенные зеваки у дороги недоверчиво показывали на него пальцами и удивлялись, что он не умер. DOA стоял в лохмотьях, окровавленный, с застрявшим в разодранной груди гравием, весь в ранах и ссадинах. Его левая рука плетью свисала с покалеченного тела. Он чувствовал себя как чудовище Франкенштейна и выглядел соответствующе. К нему подбежал пожилой мужчина. «С вами все в порядке?»

DOA все еще не оправился от аварии и подумал, что с ним все в нормально, но выражение ужаса на лице старика поколебало его уверенность. Первая мысль — сможет ли он вернуться домой на Sportster? Левое запястье и рука были так сильно переломаны, что он не мог выжать сцепление, да и мотоцикл был не в том состоянии, чтобы куда-то ехать. DOA пришлось оставить свой драгоценный XLX на обочине дороги и хромать до дома.

ФОТО — DOA в дороге.

Его старушка расхаживала перед домом, злобная, как змея.

— Ты куда дел мотоцикл?
— Я, блять, разбил его. — ответил DOA, вытирая кровь с горящего потного лба. — Больше ничего спросить не хочешь? Ну, там, все ли хорошо со мной?
— Это значит, что мы сегодня не едем за елкой?

Ну, всё. Как бешеная собака, DOA начал ругаться и буянить, колотя ободранным шлемом по кирпичному фасаду дома. Как раз в этот момент Дюк с женой подъехали на пикапе. Дюк сразу же предложил срочно ехать в больницу.

“Нет уж, сука! Нахер больницу, ни за что,” — DOA весь содрогался от крика. “Я не хочу сегодня в четвертый раз слышать про эту ебучую елку. Погнали.”

Дюк залез в пикап, помог DOA загрузить дохлый байк в кузов и привезти обратно домой. Затем все поехали на елочную ферму, где DOA выделялся, как персонаж из фильма ужасов. Он все еще был в крови, его одежда была изодрана в клочья. Дети в ужасе разбегались при виде пережившего аварию зомби и тыкались заплаканными лицами в штанины отцов.

DOA корежило от боли, он практически был в шоковом состоянии и с трудом мог дышать. Вдобавок ко всему, рубить рождественскую елку со сломанными ребрами и запястьем было мучительно тяжело. Дерево привезли домой, и теперь Дюку предстояло убедить DOA отправиться в травмпункт. И у него был для этого идеальный повод.

“Я тебе вот что скажу,” — предложил Дюк, — “давай-ка навестим нашего приятеля Зумера в больнице”.

Зумер был настоящим байкером и лихим деревенским парнем, ездил на мотоцикле Triumph. Он попал в больницу после того, как лошадь жахнула его копытом прямо в сердце, сломав большую часть ребер. Опасаясь за его здоровье, врачи подключили Зумера ко всяким аппаратам и прописали жесткий постельный режим, он находился под постоянным наблюдением.

Когда Дюк и DOA вошли в больничную палату, Зумер бросил взгляд на бедного, жалкого байкера и расхохотался так сильно, что, хватаясь за грудь, привел в бешенство все мониторы, подключенные к его телу. Штурмовой отряд медсестер ворвался в палату. Этого парням не простили. Старшая медсестра вдоволь уже насмотрелась на друзей-байкеров Зумера, которые приходили и наводили шороху.

“Оба!” — крикнула она, указывая на дверь. — “Вон отсюда!”

DOA хромал по коридору, пока Дюк направлял его ближе к травмпункту. Как оказалось, там на полную комнату больных гриппом приходилась одна медсестра с административной помощницей. Небогатый, но невероятно смекалистый байкер попытался выдать номер страховки Зумера за свой собственный и объяснил, что у него сломаны ребра, он не может дышать и страдает от постоянной боли в груди.

По словам медсестры, раз уж DOA технически был в сознании, и кровотечение остановилось, то неотложная помощь ему не требовалось, тем более страховки у него не наблюдалось.

“Еще бы, блять, у меня текла кровь,” — пробурчал DOA себе под нос. “Вся кровь застыла, пока я два часа покупал елку на морозе”.

“Тем не менее, сэр, вы кажетесь нам достаточно здоровым,” — огрызнулась медсестра.

Хватит. День был и без того дерьмовый. Куда уж хуже? DOA решил взять дело в свои руки. «Вы не возражаете?» — саркастически спросил он и прислонился к двери соседнего кабинета.

Медсестра растерялась. DOA втиснул сломанную руку между дверью и косяком. Он уперся ногой в низ двери, отодвинулся назад и вдарил дверью по запястью так сильно, что вправил его на место. “Процедура” сопровождалась жутким хрустом костей.

Чудовище Франкенштейна подлечилось на ходу. Зрелище так потрясло помощницу, что та блеванула в мусорку у стола. Медсестра побежала за охраной. “Черт возьми, так намного лучше,” — усмехнулся DOA.

Тогда DOA взяли со стола медсестры рулон скотча, из которого сделал себе импровизированный гипс для вывихнутой руки и сломанного запястья. После этого охрана вытолкала его через парадную дверь отделения неотложки.

DOA неделю занимался самолечением, повторно вправлять руку не пришлось. Раны и ссадины наконец зажили. Детям понравилась рождественская елка, а старушка на время от него отстала. Сегодня его левое запястье все еще имеет забавный небольшой изгиб. Эй, все-таки DOA сэкономил немало денег, которые могли уйти на оплату медицинских счетов. К тому же, он оправдал свое прозвище. Сделай все сам, мертв по прибытии. DIY, DOA.
 

ФОТО — не гарантирую, но скорее всего на фото Р. Скотт Эдвардс, он же DOA, в наше время.

Посмотреть — 2007 West Coast Chopper Model CFL250

 

[Kali]

Часть 8

За запертой дверью Дедвуд — это классический городок района Черных холмов. Расположен он на западе Южной Дакоты, неподалеку от Стерджиса, вдоль шоссе 14А. Дедвуд пропитан атмосферой Дикого Запада, город во многом не сильно изменился с тех пор, как Джордж Кастер и Дикий Билл Хикок ступали по его сырым улицам в конце 1870-х. Изначально, в 1868 году правительство США заключило договор с индейцами, который, как планировалось, закрепил бы за ними права на Черные холмы. Но когда в горах нашли золото, ничто не смогло бы удержать старателей вдали от этих мест.

Яркие, исключительные люди, такие как Марта “Бедовая Джейн” Каннари, Энни Д. Таллент, Покер Элис Таббс, Джонни Potato Creek и другие наделили Дедвуд неповторимым колоритом и громкой славой. Особенно те, кто регулярно грабил повозки, вывозящие из города золото.

Самая известная жертва Дедвуда, Дикий Билл, был убит в Number One Saloon. Преступление стало результатом заговора, целью которого было помешать ему стать городским маршалом. Присутствие Билла в барах портило местным бандитам всю малину. Он был убит во время игры в покер, выстрелом в затылок, практически в упор. когда играл в покер. В его руке так и остались карты — пара тузов и восьмерок, комбинация, известная с тех пор как “рука мертвеца”.

Все, кто бывали на фестивале в Стерджисе и желали небольшой крюк, чтобы заглянуть в Дедвуд, знают об одной особенности этого города. Несмотря на то, что Дедвуд гордо именуется настоящим уголком Дикого Запада, ты не можешь припарковать свой байк на главной улице. Остается два варианта — либо оставить его в парковочном кармане перед баром, либо на обычной стоянке. Как думаешь, почему так вышло?

Нас было около двадцати, однопроцентники, парни со всей Америки. Мы возвращались в Калифорнию с одного из наших USA Run и заехали в Дедвуд, когда уже смеркалось. Мы сняли несколько комнат на окраине города и разбрелись осматривать достопримечательности.

Прогулка, естественно, привела нас в один из местных баров, Famous Saloon, где в свое время тусовался, выпивал и играл в карты Дикий Билл. Пробило одиннадцать, некоторые из наших парней решили разойтись пораньше и отправились спать в свои комнаты. Ничего удивительного, в тот день мы проехали немало миль по сельской местности.

Стоило только Цинциннати задремать, как ему позвонили, на другом конце трубки был Гриз из Коннектикута. Он рассказал, что Трейн, Р Джей и Дрю нажили себе проблем в Famous Saloon и оказались в полицейском участке. Цинциннати наскоро оделся и направился в бар, предварительно захватив Гила и Гриза в качестве группы поддержки. Когда они прибыли на место, по тротуару возле бара слонялись люди. Внутри были копы, они не отвечали на вопросы и никого не пускали в заведение.

На счастье, в этот момент бармен вышел выбросить мусор, и Цинциннати смог перекинуться с ним парой слов. Что за чертовщина тут случилась? По словам бармена, все началось, когда Трейн был в подвальной кладовке бара, где ему отсасывала какая-то местная милашка. Молодой парнишка, уборщик, спустился вниз, застал Трейна с очаровательной партнершей за греховным делом, и с истошным воплем побежал обратно наверх.

Тогда воплощение добродетели поднялось с колен и, опасаясь за свою репутацию, криками потребовало, чтобы Трейн остановил парнишку. Трейн догнал его наверху и прижал за барной стойкой. Кто-то протянул руку в попытке остановить байкера, но лишь улетел в нокаут. Другой болван попробовал вмешаться, и Р Джей вырубил его. Дрю не отставал от товарищей, он перегнулся через стойку и дал в морду еще одному местному.

Вот и весь ущерб — ребята начистили пару рыл да разбили пяток пустых бутылок из-под виски. Так что, урон был скорее моральный, чем материальный, если не считать мусора. Цинциннати попросил бармена провести его, Гила и Гриза в бар. Внутри у стойки местный законник переговаривался с владельцем заведения, и, судя по их хитрым рожам, ничего хорошего от них ждать не приходилось. Полицейский, наконец, ушел, и Цинциннати немного поболтал с владельцем. Байкер сразу понял, что этот парень был первоклассным мудаком, оппортунистом, который хотел воспользоваться ситуацией. Он утверждал, что была повреждена целая куча ценных вещей, но в конечном итоге все свелось к восьми сотням долларов. Заплати, держи рот на замке, и я не подам заявление. Заметано, сказал Цинциннати.

Байкеры отправились на поиски полицейского участка. Через несколько домов они заметили здание, в окнах которого горел свет, но дверь была заперта. По лестнице навстречу им спускалась женщина со швабрами и тряпками.

— Подскажите, это полицейский участок?
— Нет, тут бордель, участок дальше по дороге. — ответила уборщица.
— Кто-то сказал бордель? — место явно привлекло внимание парней.

Байкеры пришли в участок. За столом сидел тот же мусорилла, что выезжал на вызов в Famous Saloon. Вспоминая, как ожесточенно они с Цинциннати разглядывали, оценивали друг друга в барном зеркале, становилось ясно — это не будет легко.

— Как я понимаю, у вас тут за решеткой сидят три моих приятеля. Я здесь, чтобы договориться о залоге.

Коп пустился объяснять, что никакого залога еще не было назначено. Цинциннати слышал, как в глубине здания Дрю от души орал, поливая местных. “Эй, вы, уроды блядские! Мы вам тут не колхозное бичье!” — голосил Дрю. — “Слышь, сраная деревенщина, да я ж тебя засужу, подам на твою тупую жопу столько исков, что тебе и не снилось!” Дрю сорвало башню, он висел на решетке и вел себя, что твой Джимми Кэгни.

Цинциннати спросил копа, можно ли ему пройти и утихомирить Дрю.

— Пожалуйста, — с каменным лицом ответил полицейский.

Цинциннати проследовал к камерам и увидел, что Дрю спокойно, даже расслабленно лежит на своей койке, заложив руки за голову, и орет во весь голос. Увидев Цинциннати, Дрю остановился.

— Здорово, брат. Какие планы? — спросил Дрю
— Пытаюсь уговорить этого дебила выпустить вас под залог.
— Тогда, наверное, мне надо быть потише. Как думаешь?

Цинциннати почесал затылок и на минуту задумался. А зачем? Похоже, что Дрю скоро доконает полицая.

— Не, даж не думай. Давай, в том же духе.
— Без проблем! — сказал Дрю и продолжил драть глотку.

Коп выглядел разочарованным. Более того, стало очевидно, что он был напуган. Все просто — ситуация за гранью его понимания и компетенции, к тому же решить ее получится только на следующий день, когда из соседнего городка Бель Форч приедет судья и установит залог. Цинциннати попросил номер телефона судьи. Полицейский недоверчиво оглянулся. “Сейчас час ночи. Ты и правда думаешь, что я настолько тупой, чтобы дать тебе номер в такое время?”

Цинциннати убедил его, что собирается позвонить судье утром, и что так уладить дело выйдет быстрее. К его удивлению полицейский дал номер, так что байкеры направились прямиком к ближайшему телефону-автомату и позвонили судье.

— Ах, да, ваша честь. Ваш номер нам дал полицейский из участка, здесь, в Дедвуде. Он порекомендовал вам позвонить.

В трубке сонный судья проклинал бестолкового полицейского.

— Какого черта... этот тупой сукин сын... он же знает, что есть график работы, что суд будет завтра... в десять утра.

Цинциннати вернулся в участок.

— Эй, офицер, судья хочет, чтобы вы набрали ему. Прямо сейчас.
— Но ты же сказал, что не будешь ему звонить!
— Ну что я могу сказать? — ответил Цинциннати, пожав плечами. — Походу, я тебя обманул.

Полицейский набрал номер. Ему не оставалось ничего, кроме как запинаться и бормотать под нападками судьи. «Да, сэр. Нет, сэр. Больше никогда, сэр. Хорошо, сэр.» И в конце, жалобно: “Да, ваша честь”.

Полицейский со слезами на глазах повесил трубку. ”Сто долларов за каждого”. Бедолага.

Перед Цинциннати встала непростая задача — перевезти трех товарищей на двух мотоциклах. Трейна и Р Джея усадили на пассажирские места, для надежности привязав, а Дрю пришлось повисеть на одном из байков, но в итоге Цинциннати доставил троицу в мотель и уложил спать. После этого они с Гризом немедля помчались обратно в бордель, взлетели по лестнице и — тук, тук,- постучались в дверь.

Дверь открыла сонная мадам и сообщила, что почти все девочки сейчас спят. Конечно, она разбудит их, джентльменам не стоит переживать из-за небольшой суматохи. Внезапно тихая мадам превратилась в злобного сержанта. “Шевелитесь, чертовы бляди! Быстро встали, нечего лежать! К нам пожаловали клиенты.”

Цинциннати выбрал девушку с самыми длинными ногами. В номере, судя по всему, ничего не менялось с 1800-х годов, там был кувшин с водой и таз, чтобы ты мог помыть хер. Прям как в кино. После того, как они сделали дело, девушка рассказала Цинциннати следующее. Когда Дикого Билла застрелили, его перенесли наверх, в эту самую комнату. “Здесь,” — сказала она, указывая на кровать, — “он и умер”.

Цинциннати дождался, пока Гриз закончит полировать своих дам, и они вместе отправились обратно в мотель. На следующее утро вся команда, включая бывших арестантов, была в сборе. Байкеры поехали на кладбище, чтобы осмотреть могилы Дикого Билла Хикока и Бедовой Джейн.

Дедвуд расположен на дне очень узкого каньона, а кладбище — на склоне холма. Спускаясь вниз с оглушительным ревом прямотоков, байкеры разбудили весь чертов городишко (Дедвуд: население 1835 человек). Цинциннати вспомнил, что владелец Famous Saloon все еще ждет свои восемьсот баксов.

Они свернули на главную улицу, проехали мимо группы горожан, стоящих на углу, и дальше, перед баром, где Цинциннати должен был встретиться с мистером Жадным Мудаком. Дрю, Р Джей и Трейн ехали впереди, возглавляя парад. Когда байкеры подъехали ближе, до идиота дошло, что парни уже на свободе, и он не получит ничего, вообще, совсем. Он психанул и в ярости бросил свою шляпу в пыль. На следующем углу шлюхи высовывались изо всех окон, махая руками и выкрикивая имена Цинциннати и Гриза. Старушка Цинциннати спросила: “Цин, чего это они?”

Позже выяснилось, что владелец бара имел в городе серьезные связи. С того случая у него развилась острая личная неприязнь к однопроцентникам, что и привело к мстительным парковочным ограничениям. На главной улице запретили ставить абсолютно любые мотоциклы. Вот почему, дамы и господа, вы и по сей день не сможете припарковать свой байк в центре Дедвуда.

ФОТО — Эллиотт “Cisco” Вальдеррама, он же Цинциннати.

Мировой рекорд Блейка по прыжкам в бордель Блейк из Южной Калифорнии с кайфом ездит на мотоцикле вот уже сорок лет. Он увлекся мотоциклами еще в детстве, когда жил рядом с пожарной станцией, а свой первый Harley купил в четырнадцать. Каждый день один из пожарных приезжал на работу на Harley-Davidson. Блейк слышал звук выхлопа, выбегал на улицу и садился на обочине дороги, напротив станции, чтобы полюбоваться припаркованным мотоциклом.

Блейку только стукнуло тридцать, когда он подружился с чокнутым однопроцентником по имени Сет. Сет был членом клуба Большой четверки, который вел дела на Северо-Западе. Блейк впервые увидел Сета, когда в середине зимы тот с товарищем, Джонсом, вошел в парикмахерскую в Монтане, которой Блейк заведовал. Блейк случайно услышал, как байкеры обсуждали поездку на Winter Nationals, соревнования NHRA, в Помоне, Калифорния. Ему было нечем заняться после тяжелого и неприятного развода, и он увидел перед собой шанс вырваться из Монтаны. Он сам себе удивился, когда вмешался в разговор двух парней.

— Я тоже езжу на Harley. Как считаете, вам было бы интересно взять с собой третьего человека, чтобы разделить расходы?
— Что ж, незнакомец, дай-ка нам посовещаться между собой. Тогда и дадим ответ. — сказал Сет и взглянул на Джонса.
— В общем, скажете мне тогда, что решили. — ответил Блейк. — Я бы с радостью променял все снега Монтаны на дорогу под солнцем.

Пару дней спустя Сет вернулся с положительным ответом. Тем вечером все трое сидели в баре за кружкой пива и обсуждали детали путешествия. На следующее утро они выехали в Калифорнию. В тот день Блейк видел Монтану в последний раз, в тот день началась их долгая дружба с Сетом.

Спустя несколько месяцев Блейк приехал в маленький городок в штате Вашингтон, где обосновался Сет. Байкер все еще был членом однопроцентного клуба и вел клубные дела в “студии росписи по телу” на окраине города. Схема была такая — шесть-семь самых сексуальных старушек клуба “сдавались в аренду” в качестве “холстов” для групповых занятий или индивидуальных “художественных консультаций”. Сет совмещал обязанности управляющего и вышибалы в этом достойном, благопристойном заведении, которое балансировало на тонкой грани между приобщением к искусству и буйным развратом.

Все знали, что Сет любит повеселиться. Он не был особенно крутым, не был особо грубым, да и сильно крепким его не назовешь. Но он точно мог навести шороху и драться грязно, когда того требовали обстоятельства. У Сета была привычка искать неприятности на свою голову и рыпаться не на тех людей. Если он не был окружен отрядом братьев, готовых толпой забить обидчика, то Сет чаще получал по морде, нежели бил по ней сам. Все же, каждый раз, когда Блейк вытаскивал Сета из всевозможных передряг, он в итоге находил выгоду в невероятном таланте товарища находить лучшие вечеринки и тусовки. Бар, тату-салон, что угодно — Сет будто от природы всегда знал, где начнется движуха.

На работе Сету делать было особо нечего. Одним глазом он следил за кассой, а вторым — за обстановкой, на случай, если какой-нибудь клиент, или, лучше сказать, любитель искусства, почувствует себя обманутым или обиженным. В тот день Блейк нашел Сета в студии, тот со скуки околачивался у задней двери и явно был в паршивом состоянии после целого дня в обнимку с Southern Comfort. В заведении было полно клиентов, такое редко случалось в середине недели. Сет обрадовался другу и сразу же попросил об одолжении. “Мой конь что-то барахлит. Что скажешь, если мы сгоняем на твоем пикапе ко мне и привезем байк сюда, в студию? Тут есть свободная комната, где я мог бы им заняться, вместо того, чтобы хер пинать”.

Тогда они отправились домой к Сету, погрузили мотоцикл и вернулись обратно в студию. Парни подъехали к заднему входу и выгрузили Harley из кузова пикапа. У двери была погрузочная площадка, и парни быстро сообразили импровизированный пандус из нескольких деревянных досок. Поскольку уклон вышел довольно крутым, а Сет все еще был слегка навеселе, они решили, что загонять мотоцикл придется Блейку. Он должен был хорошо разогнаться, заехать наверх и остановиться на площадке. Сет открыл заднюю дверь, которая вела в кладовку, на тот случай, если Блейку понадобится дополнительное место для торможения. Надо сказать, что за складским помещением располагались “художественные мастерские”.

Блейк сел на Harley, завел его с кика и ровно поставил байк в паре метров перед пандусом. Он дал газу и внезапно понял, что дроссельная заслонка залипла в открытом положении. Байк рванул вверх по пандусу, как пуля, взмыл в воздух, пронесся в заднюю дверь, пролетел через кладовую и врезался прямо в гипсокартонную стену, пробив ее насквозь. Блейк приземлился прямо посреди “сеанса росписи”, промахнувшись мимо девушки с клиентом на какие-то полметра. Остальные посетители заведения похватали одежду и бросились бежать. Блейк катался по полу и хохотал как сумасшедший. Прибежал Сет, глаза навыкате. “Что, блять, стряслось, и херли ты так ржешь!?”

Блейк встал и отряхнулся. “Грызи локти от зависти, Ивел Книвел. Теперь мне принадлежит мировой рекорд по прыжкам на Harley в бордель!” Я и сегодня сомневаюсь, что этот рекорд был или когда-либо будет побит.

Падение в Кайенте Люди постоянно рассказывают мне истории о том, как их техника ломается в дороге, а ребята из нашего Клуба выручают их. Но иногда происходит обратное, и другие мотоциклисты помогают нам, что тоже круто. Именно это и произошло с Френчи из округа Мохаве, которому подвернулся случай стать добрым самаритянином для отделения Клуба в Кейв-Крик.

КАРТИНКА — “Когда мы ошибаемся, об этом никто не забывает. Когда мы поступаем правильно, об этом никто не вспоминает”.

Френчи ездит на Suzuki Intruder и живет на северо-западе Аризоны. Чаще всего он путешествует в одиночку и любит рассекать по просторам юго-запада. Ему особенно нравится обратная дорога с Four Corners Run через Кайенту, Туба-Сити и другие поселения навахо на пути к дому в городе Кингмен. Дорога из Дуранго в Финикс — это целый день езды на полном газу. Погода в тех местах обычно жаркая и сухая, с редкими грозами. Пустынное, одинокое, далекое от цивилизации шоссе дарит поистине незабываемые виды. В путешествии через резервацию навахо тебя отвлекает разве что сильный боковой ветер, который может дуть со скоростью более 50 км/ч.

Френчи возвращался домой с Four Corners Run 2000 года. Шел День труда, и слет уже закончился. Жизнь была хороша. Френчи встретился и отдохнул с приятелями из Техаса. Оставалось приятное одиннадцатичасовое путешествие обратно в Кингмен, в общей сложности 640 км. Френчи выезжал по шоссе 160, перед ним была длинная и прямая дорога домой.

Он стартовал на рассвете, а потому ехал впереди обычных толп мотоциклистов, возвращающихся с Four Corners. Было раннее утро, на пустынном шоссе — почти никого. Светло, солнечно, видимость отличная. Где-то в 20 км впереди над дорогой зависли облака. Красные столпы скал маячили на горизонте, Долина монументов выглядела такой же живописной, как и всегда. Френчи за много километров почти мог различить зазубренные вершины скалы Шипрок. На двухполосном шоссе Intruder разогнался до оптимальной скорости 130 км/ч.

ФОТО — Рон Френч, он же Френчи, с Сонни Баргером на фестивале Four Corners.

В защиту высоких скоростей могу сказать, что физика мотоцикла похожа на гироскоп. Чем быстрее эти штуки вращаются, тем они стабильнее. То же самое и с мотоциклами: чем быстрее ты едешь, тем устойчивее байк. К тому же на высокой скорости голова переходит в режим повышенной готовности, чувства обостряются, и ты ощущаешь себя, что называется, в моменте. Когда сталкиваешься с порывистым встречным ветром, иногда безопаснее разогнаться до более высокой скорости, чем замедляться. Хоть такая логика скорее всего не спасет тебя от штрафов, от аварии с одним неосторожным участником она уберечь точно сможет.

Френчи прекрасно проводил время на 160-м. Он заправился в Кайенте, и в следующий раз собирался остановиться и перекусить через 150 км, в Туба-Сити. Отъезжая от заправки, он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел два столба фар, несущихся из Кайенты. Он прекрасно знал, что это было — сзади приближались двадцать байкеров из отделения Клуба в Кейв-Крик. Они ехали по двое, плотной колонной, как реактивные истребители. Френчи все еще ехал под 130 км/ч, но группа быстро нагоняла его, они разогнались до 160 км/ч или около того. Наша стая обошла его, как стоячего. Френчи приветствовал байкеров криком и отсалютовал им сжатым кулаком.

С полкилометра дальше по дороге коп-навахо встал на своем Bronco/Blazer (пофигу) четко посередине полосы. Может быть, коп раздумывал повернуть налево, может быть, просто засунул голову в жопу. Как бы то ни было, байкеры пронеслись мимо него на сверхсветовой скорости. Мы даже и не подумали тормозить. Да и что он, блять, мог сделать? Рвануть в погоню за двадцатью однопроцентниками, летящими по дороге на ревущих Harley?

Тридцать секунд спустя байкеры уже полностью скрылись из виду. Когда Френчи чуть сбросил газ, сзади вылетел еще один Harley. Он едва успел заметить байк в зеркале. Этот парень был из наших, его звали Марко. Он со своей старушкой отстал от группы и теперь наваливал в надежде догнать остальных. Марко ехал на дрессере с защитными дугами спереди и, эти были поменьше, сзади, для защиты его девчонки. Он разогнался до оптимальной скорости, обошел Intruder и готовился обогнать полицейского слева. Но по встречке ехала машина, поэтому Марко быстро перестроился в правый ряд, перед Френчи.

И тут все перешло в режим замедленной съемки. Френчи видел, как Марко несся прямиком в стоящий на дороге джип, и знал, что байкер никак не успеет остановиться. Как только он понял, что сейчас произойдет, Френчи нажал на тормоза и с трудом, скользя по грязи, съехал на обочину. Тем временем Марко заблокировал оба тормоза. Было ясно — сейчас он врежется в полицейский Bronco. Ему надо было положить байк, но явно не на скорости в 140 км/ч. Марко удерживал неистово виляющий Harley так долго, как только смог. Френчи наблюдал с обочины и видел, к чему все идет. Он чуял — Марко точно знает, что делает. В тот решительный момент Марко сумел затормозить до 40 км/ч, что было не так уж и плохо, чтобы положить мотоцикл, учитывая, как быстро он ехал изначально.

Марко и его старушка залетели под машину словно пара безбашенных каскадеров. Потрясенный коп-навахо еще выбирался из автомобиля, когда Френчи подбежал к месту аварии. Марко с девушкой уже успели подняться. В момент удара кофры открылись, и вещи парочки разлетелись по дороге. Эти двое выглядели скорее щокированными, чем реально пострадавшими. Старушка Марко так и вообще отделалась парой ссадин. Френчи дал ей бутылку воды и спросил, все ли с ней в порядке. Постепенно осознавая, что она едва не погибла, девушка неуверенно покачала головой.

К ним начали подъезжать другие мотоциклисты, образовался затор. Френчи помог Марко откатить байк на обочину и решил рвануть в Туба-Сити, что в сотне километров дальше по дороге, чтобы разыскать там остальных байкеров и сообщить им о случившемся. Он открутил ручку и пулей умчался вдаль, сотня покорилась ему всего за полчаса. Френчи заметил наши мотоциклы на парковке возле кафе и обрисовал ситуацию. Мы отправили проспекта на пикапе, чтобы забрать Марко, его старушку и разбитый байк. В тот день Френчи увидел лучший в своей жизни пример контраварийного вождения, доехал домой в Кингмен и сделал доброе дело.

Думаю, из этой истории можно извлечь урок. Если ездишь быстро, то всегда присматривай запасной аэродром, путь отхода на случай неминуемой опасности на дороге. Любой хороший мотоциклист имеет подсознательный набор действий и реакций, необходимых, чтобы справиться с неожиданностями, которые могут возникнуть в пути.

Марко точно знал, что делать в тот момент. Он рулил мотоциклом чисто на инстинктах, смог удержать контроль и затормозить. Не среагируй он правильно и своевременно — от них с подругой ничего бы не осталось.
Посмотреть — Wicked Motorsports’ Turbo Road Star (2006 Yamaha Road Star Warrior 1700)

[Kali]

Часть 9

Как Сара повстречалась с Роном Сара — выпускница школы дизайна, она из Бостона и любит ездить на мотоцикле. Рон строит кастомные байки и живет в Питтсбурге, он — превосходный художник. А еще он обожает жечь шины. Эти двое познакомились в Лаконии, на фестивале Bike Week, когда случайно обнаружили, что оба ездят на черно-оранжевых байках. Поначалу приятели подкалывали Рона: ну как так, его мотоцикл такого же цвета как и 96 Sportster 883 Сары, который хоть и был расточен до 1200, но все еще оставался девчачьим байком. Но Саре хватило фестивальной недели, чтобы подружиться с Роном и его командой. Она отметила, что новые знакомые ездят на весьма необычных мотоциклах. В ее голове проскочила мысль: “Да, этот парень делает вещи!”

Мопедом Рона был 1973 Ironhead с жесткой рамой. Рядом с ним стоял еще один Ironhead, на этот раз с заваренным маятником. Еще там были 1986 SSL переделанный в Road King наподобие чоппера и восстановленный до идеального состояния ригид 1980 Shovelhead. Рон построил и покрасил весь парк байков.

Сара выросла в семье сталевара, папина дочка. Она здорово разбиралась в металле и рылась в отцовском барахле, выискивая лишние железки, которые потом можно было приварить. Отец увлекался постройкой хот-родов и был большим любителем старинных автомобилей, поэтому, когда юная Сара получила водительские права, отец и дочь восстановили ’66 Mustang, на котором она могла кататься по городу. Сара немного научилась крутить гайки, устанавливая новый карбюратор. Когда она поступила в Массачусетский колледж дизайна, Сара внедрила сталь и сварку в сюжеты своей художественной фотографии.В перерывах между учебой она начала тусоваться с местными байкерами из Новой Англии, у которых и научилась ездить на мотоцикле.

ФОТО — Сара на снимке для календаря. Рядом — парочка чопперов Рона.

Бостон — дорогой город для начала карьеры, особенно если ты бедный художник. После окончания колледжа Сара работала внештатным фотографом для нескольких журналов. В то время мотоциклы и фотография были для нее разными мирами. Концепция мотоциклов в искусстве родилась только когда она случайно пересеклась с механиком по имени Марк.
Марк, как и Рон, был неприметным мотоциклистом, одиночкой по натуре. Ему нравилось работать одному, в своей маленькой мото-мастерской, где помещался всего один байк, в Метьюэне, штат Массачусетс, недалеко от границы с Нью-Гэмпширом. Сара познакомилась с Марком через общего друга, еще одного мотоциклиста. Когда дело дошло до кастомных байков, под классической внешностью байкера, бородатого и длинноволосого, Сара смогла разглядеть настоящего художника. Марк ездил на ’48 Panhead, который он превратил в крутой ретро-чоппер в стиле 60-х, с высокими задними подножками и большим сиденьем в стиле “king and queen”. Снаружи Марк выглядел суровым и грубоватым, но на самом деле он всегда был готов прийти на помощь. Довольно скоро они договорились, что если она не будет мешаться под ногами, то Марк разрешит ей околачиваться в мастерской и делать свои чертовы фотки, пока он целыми днями крутит гайки в относительном спокойствии.

“Я фотографировала байки, двигатели, детали, инструменты — все, что попадалось мне на глаза. Мое оборудование занимало много места, но, к счастью, Марка это не волновало”.

После бесчисленных снимков в крошечном гараже Марка, Сара наконец нашла свое вдохновение, смешивая на фотографиях части тела с механизмами мотоциклов. В ее работах поршни и цилиндры слились с женскими формами. Жуткие штуки, в которых было что-то от “Терминатора”, были связаны общим настроением и линиями.

“Мотоциклы были созданы мужчинами специально для мужчин,” — говорила Сара. — “Байк жесткий, грубый, холодный и прочный. Поэтому я начала искать способы связать это с женским телом, которое наоборот, мягкое, со множеством притягательных изгибов”.

ФОТО — Сара, автопортрет, снятый на верный Nikon.

Марк был настолько впечатлен фотографиями, что убедил Сару отправить свои материалы в несколько мото-журналов, которые печатали экспериментальные фотографии. В журнале In the Wind был раздел под названием “500 No Shit”. Это означало, что если вы пришлете крутую фотографию, а они ее напечатают, то вам пришлют пять сотенных купюр. Без обмана.

Однажды у Сары зазвонил телефон. Звонил общий знакомый, по поводу Марка. Марк недавно закончил работу над байком, Сара это отчетливо помнила. Она специально сделала несколько фотографий, там была особенная форма бензобака. Марк решил проверить байк на улице, но авария с пожилым водителем прервала тест-драйв, и он скончался в машине скорой помощи по дороге в больницу. Сара была шокирована. Буквально за несколько дней до этого Марк был доволен жизнью, дорабатывал мотоцикл в своем тесном гаражном раю. У Марка, как и у многих байкеров, было большое сердце, его двери всегда были открыты для других мотоциклистов, в том числе для Сары. Он всегда останавливался на шоссе, если кому-то требовалась помощь. А теперь его не стало.

Когда фестиваль Bike Week в Лаконии закончился, Сара и Рон обменялись телефонами и продолжили общаться. Сара как-то наведалась в Питтсбург, чтобы посетить музей Энди Уорхола, и в итоге переехала переехала в “Стальной город”. В Питтсбурге очень много мотоциклистов. Жареный поросенок по выходным в Voodoo Lounge привлекает до пяти-шести тысяч двухколесных. Что касается езды, в один момент ты можешь кататься по городским улицам, а уже через двадцать минут будешь рассекать по сельским просторам западной Пенсильвании.

ФОТО — художник за работой. Рон рисует дизайн Сары на кофрах.

Кастомы Рона заработали ему репутацию в мотосообществе Питтсбурга. Сара продвинулась в своей работе, объединив искусство коллажа со своей любовью к мотоциклам. Вместе они выкупили местную мастерскую и открыли скромный магазин с большим гаражом, идеально подходящим для сварки, работы с металлом и покраски. Они всегда вместе, живут, работают и дышат одним миром мотоциклов. Сарафанное радио приводит к ним клиентов аж из Кливленда. “Мы такая классная команда, что аж страшно становится!”

В конце концов журнал In the Wind напечатал фотографию последнего мотоцикла Марка, сделанную Сарой. Напечатал во всю страницу, с подписью “В память о Марке, езжай с миром”.

Между тем, Рон и Сара двигаются вперед по своему творческому пути. Рон совершенствует технику рисования и жжет шины всякий раз, когда может. Что касается Сары, то она нашла свое призвание на стыке техники и фотографии.

ФОТО — коллаж Сары “2 into 7”.

Эксперты, Судьи и крытые фургоны Я был связан с однопроцентными мотоклубами с конца 1950-х годов, так что можете мне поверить: мотоклубы — это именно то, чем мы являемся. Мы не банды спятивших головорезов, которые только насилуют, грабят и разоряют. Наши клубы и наши байки — это то, ради чего мы живем, а все остальное — на то и остальное, что побоку. Само собой разумеется, что мы много работали на свою репутацию и сделаем все, что в наших силах, чтобы сохранить ее. Мы ни за что не извиняемся. Более того, если бы я знал, что мы проживем так долго, то взялся бы за дело с удвоенной энергией. Я бы пошел в те места, куда предпочел не ходить, причем дважды. Наша группа состоит из свободных людей, настоящих личностей. У каждого из нас есть своя причина быть тем, кто мы есть. Единственное, в чем мы сходимся, так это в нашей любви к Клубу. В этом, и еще в нашем увлечении мотоциклами.

Кроме того, мы сходимся во мнении относительно так называемых “экспертов по байкерским бандам”. Они написали книги в соавторстве с самой отъявленной крысиной блевотой, которую вы только можете себе представить. Бьюсь об заклад, таких лживых мудаков вы никогда не видели. Врут они не меньше, чем большинство федеральных полицейских, и это действительно о чем-то говорит. Одним из источников этих экспертов являются обиженные бывшие члены Клуба, которые обернулись крысами. И большинству крыс пришлось выдумывать львиную долю того дерьма, которое они говорят. А еще, бог знает, откуда “эксперты” берут свои фантазии.

Член однопроцентного клуба с далекого Северо-Запада однажды должен был предстать перед судом. Услышав свое имя, он подошел к трибуне. Судья был не особо рад тому, что увидел.

— Разве я не говорил, чтобы в этот раз вы пришли с адвокатом? — спросил судья.

— Да, говорили, он здесь. — ответил однопроцентник.

— Хорошо, и где же он? Я не вижу его. — судья повысил тон.

Невозмутимый байкер сделал два шага вправо, и, более низким голосом, ответил: “Я адвокат, представляющий интересы этого подсудимого”.

Лицо судьи застыло. Через несколько секунд он вернул самообладание и сказал байкеру: “Вы когда-нибудь слышали поговорку: если человек является собственным адвокатом, значит, его клиент – дурак?”

— О, ничего ничего страшного, — своим голосом ответил однопроцентник, делая шаг влево, — у меня и адвокат тот еще болван.

Тогда, после еще одной долгой паузы, судья жестко сказал: “А что, если я посажу вашего клиента в тюрьму?”

Байкер снова переступил вправо и ответил своим лучшим адвокатским голосом: “Ну, тогда, ваша честь, я буду вынужден подать иск о какой-нибудь херотени”.

Один из наших парней мотал срок в тюрьме Фолсом и зарабатывал на жизнь тем, что делал в мастерской лампы в виде крытых фургонов, какие были у первых переселенцев. Это была по-настоящему хорошая работа, цельное красное дерево с множеством мелких и четких деталей — мастерское исполнение, превосходное качество. Однажды заведующий мастерской (в чине капитана) вызвал нашего парня в свой кабинет.

— Как думаешь, сможешь ты сделать 55 таких фонарей к концу следующего месяца?

— Ага. — ответил наш парень, человек немногословный, но смекалистый.

В то время губернатором Калифорнии был Джерри Браун. Штат спонсировал съезд губернаторов, и какой-то чинуша, государственный агент по закупкам или еще какой-то дурак, связался с тюрьмой Фолсом и спросил, не могут ли они предоставить какие-нибудь подарки для всех губернаторов. Потому-то нашего парня и попросили сделать 55 фургонов — по одному на губернатора каждого штата плюс Пуэрто-Рико, Гуам, Самоа и бог знает какие еще территории.

ФОТО — лампа в виде фургона, популярное украшение интерьера.

Тогда каждому в Фолсоме разрешалось иметь в камере свой личный телевизор. Тем вечером, когда проходил съезд, местные шестичасовые новости Сакраменто (недалеко от Фолсома) выкатили главный сюжет. Съезд губернаторов! Показывали место проведения встречи. Внутри стоял большой деревянный овальный стол. 55 стульев, 55 графинов с водой, 55 стаканов и 55 ламп в виде крытых фургонов. Ведущий новостей объяснил телезрителям, что фургоны были особым подарком губернатора Джерри Брауна всем другим губернаторам, и что они были изготовлены и приобретены в мастерской, расположенной на территории замечательной тюрьмы Фолсом.

Тук, тук, тук. Из соседней камеры еще один из наших парней вызывал фонарных дел мастера.

— Новости смотришь?

— Ага.

— Ну, походу ты уделал их, брат. Прям таки поимел, уж будь уверен.

— Ага. — таков был ответ.

Видите ли, наш мастер-ремесленник взял каждую деталь каждого фонаря и изрядно пошуровал ими у себя в промежности, так что той ночью все, до единого, губернаторы штатов и владений США подержались за причиндалы однопроцентника. А когда они вернулись домой, то же самое сделали их старушки. Они, возможно, не знали об этом (до сих пор), но мы уж точно были в курсе.

Полчище викингов Это случилось в 1967 году, в Лоуэлле, штат Массачусетс. Маленький шестилетний мальчик он играл во дворе дома бабушки и дедушки. Сначала откуда-то издалека послышался низкий гул. С каждой секундой звук нарастал, пока не превратился в оглушительный гром. Один за другим товарищи мальчика по играм исчезали, их подхватывали и волокли в дом испуганные родители. Остался только он, один, на улице.

Мальчик подошел к краю тротуара. Он увидел двух байкеров, возглавляющих колонну длиной в милю, бесконечный поток мотоциклов простирался так далеко, насколько хватало глаз. Они проезжали перед ним снова и снова, полчище викингов на черных хромированных чопперов, каждый из которых был более устрашающим, чем предыдущий.

Но вместо испуга маленький мальчик был очарован властью байкеров, страхом, который они вселяли в сердца взрослых, прячущихся за плотно закрытыми шторами. Мальчик стоял там во всей своей невинности, пока члены Клуба по двое проезжал мимо. Кто-то махал ему рукой, кто-то улыбался, кто-то серьезно смотрел прямо перед собой. Все они направлялись на кладбище Святого Патрика, чтобы похоронить верного павшего брата.

ФОТО — Майкл, тот самый маленький мальчик, много лет спустя.

Сестра Тереза По будням Тереза работает секретарем в юридической фирме. Ее рабочее место оформлено в мотоциклетной теме — изображения байков в рамочках, байкерские календари, настольный канцелярский набор Harley. Стена фотографий и наград. Ее босс, имя которого написано на входной двери фирмы, говорит следующее: он нанимал и более опытных людей, но мало кто работает так усердно, как она.

В мире Harley Тереза — относительный новичок, она 3 года ездит на своем 1200 Custom Sportster. Ей нравится образ жизни мотоциклиста, она читает журнал Easyriders. Откровенные фото в нем ее не смущают. “Многим женщинам нравится байкерский прикид. Мы любим кожу, любим мужчин, любим хорошо выглядеть.”

Чтобы вы понимали, Тереза в плане внешнего вида не уступает милашкам моделям, позирующим на страницах Easyriders. Но, помимо красоты, есть в ней и кое-что еще.

ФОТО — настольный канцелярский набор Harley.

Тереза выросла среди мотоциклов, на сельских просторах Западной Вирджинии, в маленьком городке под названием Спенсер. Отец купил восьмилетней дочери ее первый минибайк. Вскоре Тереза освоила эндуро, и почувствовала желание ездить по улицам только через много лет, когда переехала в Чарльстон, чтобы стать помощником юриста. Осознав огромную разницу между грунтовыми дорогами и городом, она прошла курс безопасного вождения, спонсируемый Motorcycle Safety Foundation, некоммерческой организацией, созданной крупными производителями мотоциклов. После покупки Custom Sportster она присоединилась к местному HOG (Harley Owners Group — обществу владельцев Harley). Тогда же проявился ее талант к организации мероприятий и сбору средств.

Вскоре Тереза захотела создать сообщество женщин-мотоциклистов. Она обнаружила, что женские клубы нацелены на разную аудиторию. Ladies of Harleys ограничили список участников владельцами Harley. Это было вполне нормально, но другие организации, такие как Motormaids, Women in the Wind и Women on Wheels, судя по всему, принимали женщин на Honda, Suzuki, Ninja и так далее. Чтобы заявить о себе и открыть отделение Women on Wheels, ей нужно было десять участниц. Без проблем. К тому моменту, когда она подала заявление на открытие отделения, Тереза набрала тридцать женщин, которые были готовы присоединиться. Звонки продолжались, некоторые девушки проводили в дороге по два часа, чтобы присутствовать на собраниях. Вскоре отделение Терезы в Западной Вирджинии разделилось на четыре отдельных региональных филиала.

Женщины на мотоциклах, как таковые, давно не являются чем-то необычным, в этом нет никакой проблемы. А вот что важно — это настоящие проблемы, о которых многие женщины говорят на собраниях Терезы. Они, как правило, больше заботятся о безопасности, чем мужчины; 90% членов ее клуба прошли курс безопасного вождения. Другая проблема заключается в том, что многие женщины чувствуют себя изолированными, большинству из них трудно найти подруг, которые бы разделяли их увлечение, чтобы ездить вместе. По словам Терезы, некоторые женщины боятся заходить в мотомагазины. Какую экипировку им выбрать? Как им научиться обслуживать свои мотоциклы? И, что еще важнее, как правильно выбрать первый мотоцикл под себя? Позиция большинства женщин в отношении законов о шлемах, как правило, совпадает с позицией мужчин — это личное дело каждого, надевать защиту или нет. Некоторые девушки, которых привлекает образ жизни outlaw, предпочитают кататься только с мужчинами. Встречаются и лесбиянки, которых в некоторых местах ласково называют “Dykes on Bikes”. Женщины на мотоциклах, как и мужчины, бывают самые разные.

ФОТО — Тереза, умница, красавица и фандрайзинговая машина из одного человека.

При таком интересе со стороны женщин Западной Вирджинии, Терезу сильно озадачивал тот факт, что на улице женщину на мотоцикле можно было встретить крайне редко. Другими словами, если столько людей звонили и хотели вступить в ее отделение WOW, то где же были все эти девчонки на байках? В городе их почти не было видно.

Тогда Тереза организовала первый в истории родного штата женский мотоциклетный парад. Мероприятие провели на огромной парковке, которую обычно использовали для обучения на курсах безопасного вождения. Тереза уговорила местные дилерские центры предоставить призы и спонсорскую помощь. Вскоре она добралась и до других предприятий — гостиничных сетей, магазинов автозапчастей, общепита. Она пригласила лекторов и живую музыку. Короткий пробег, 8 км по автомагистрали, закончился у здания Капитолия в Чарльстоне, где женщины-мотоциклисты смогли показать политикам штата и местным чиновникам, что они представляют собой организованную силу. Тереза даже уговорила губернатора объявить этот день “Днем женщин-мотоциклистов Западной Вирджинии”.

Каждый год ее парад собирает сотни женщин. Дистанция пробега была увеличена до 100 км. Когда Тереза не занимается парадом, она участвует в дюжине других мероприятий для благотворительных организаций, таких как Habitat for Humanity, March of Dimes, Make a Wish Foundation, the Red Cross, the Salvation Army, the Ronald McDonald Houses, помогает приютам для бездомных, обществам ветеранов и местному центру для женщин и детей, подвергшихся насилию.

“Все это связано с моим увлечение мотоциклами,” — говорит Тереза. “Это то, что заряжает меня энергией. Мне предлагали работу в других благотворительных организациях, но все, что не относится к мотоциклам, не вызывает у меня интереса.”

Акции Терезы распространяются и на outlaw-мотоклубы. “Я катаюсь с outlaw-байкерами на их poker runs. Хоть я и не тусуюсь в их клабхаусах, я работаю с ними, чтобы им, в свою очередь, было не западло поддержать меня.”

Терезу, как и многих мотоциклистов, мотивируют два фактора — сила, которую она чувствует на своем байке, и восхищенные взгляды на улицах, особенно от других женщин.

“Я часто слышу от многих женщин одну фразу — я вот никогда бы не смогла сесть на такой байк и ездить на нем. Но ты можешь, главное — захотеть это сделать. Я знаю женщин, которые ездят на Road King. Управлять мотоциклом — все равно, что контролировать свою жизнь. Важно не то, насколько велик байк, а то, как ты с ним справляешься и балансируешь. Женщины способны на все. Все, что им нужно, это толчок, им нужен кто-то, кто поможет сделать первый шаг. Тут-то и начинается моя работа.“

Несгибаемая Кэй Маленький городок всего в получасе езды к западу от Солт-Лейк-Сити. Кэй и ее муж Джордж владеют и управляют станцией технического обслуживания, гаражом и службой эвакуации, все предприятие расположено на оживленной трассе. За свою жизнь эти двое уж точно насмотрелись на последствия аварий с автомобилями и мотоциклами. Не проходило и дня, чтобы машины не отправлялись на место какого-нибудь жуткого столкновения на 80-й автомагистрали. Джордж и Кэй много работали, и дела шли хорошо, поэтому они расширили бизнес, открыв второе предприятие в 160 км к западу, в Уэндовере, еще меньшем городке на границе Юты и Невады. Большую часть своей жизни Джордж ездил на Harley, в то время как Кэй обычно довольствовалась ролью пассажира. Затем, в 1991 году, мать Кэй скончалась, оставив после себя пригоршню долларов. На семейном совете пара пришла к выводу, что было бы неплохо, если бы Кэй потратила свое небольшое наследство на что-то значимое, что могло бы увековечить память ее матери.

На следующий день, когда Кэй уехала за покупками, Джордж предполагал, что она доберется до ювелирного магазина и выберет кольцо или бриллиантовое колье. Но вместо побрякушек Кэй нацелилась на кое-что другое. Она проехала мимо ювелирного магазина и повернула в сторону Солт-Лейк-Сити.

Зайдя в салон Harley, она увидела новый 1991 Heritage Softail, припаркованный прямо перед входом. За исключением бирки “ПРОДАНО”, которая висела на руле, это было именно то, что она искала. Чтобы купить подходящей Harley, как правило, требуется оказаться в нужное время в нужном месте. Иногда уходят недели, месяцы или, в некоторых городах, до года, чтобы купить подходящий мотоцикл. Однако, в тот день Кэй повезло. Парень, заказавший байк, возненавидел зеленый цвет. Некоторые байкеры считают, что этот цвет приносит несчастье. Для Кэй, с учетом хрома и крутого вида мотоцикла, цвет не имел значения. По словам менеджера, раз уж она так хотела, то, черт побери, могла забирать Heritage. Кэй вытащила чековую книжку. Теперь память ее покойной матери была увековечена так, как мало кто в семье ожидал.

Когда Кэй вернулась на станцию с Heritage, челюсть Джорджа чуть не ударилась о бетонный пол гаража. После многих лет на заднем сиденье, Кэй вступила в ряды женщин, готовых к собственному мотоциклу. После небольшой практики и курсов безопасного вождения Heritage помогал Кэй справляться со стрессом, связанным с управлением двумя СТО, двумя службами эвакуации и двумя магазинами, не говоря уже о нуждах ее собственной семьи.

Теплым январским утром, в среду, Кэй с Джорджем серьезно поругались из-за мелочи. Этого было достаточно, чтобы она бросила все, взяла теплую одежду с перчатками и запрыгнула на Heritage. Легкий ветерок в волосах был отличным способом остудить пыл. Кэй не знала, как далеко она заберется, это ее особо и не волновало. Разозленная, она легко могла бы доехать до Уэндовера, проверить там своих сотрудников и вернуться обратно к ночи. К тому времени они с Джорджем бы помирились и, может быть, организовали бы поздний ужин с итальянской едой и вином. В кармане кожаной куртки Кэй чувствовала выступающий корпус мобильного телефона. Возможность сбежать от телефонов была одной из причин, по которой она ездила на мотоцикле, но что-то подсказывало ей не швырять эту пластиковую скотину в придорожные кусты.

Через 15 км по 80-й январская свежесть дала о себе знать. Heritage работал, как часы, мотор шептал, так что в зимней экипировке следующие 150 км могли стать для нее почти идеальными.

Включив поворотник, Кэй съехала на обочину. Она вытащила одежду из кофра и надевала легкую туристическую экипировку из Gore-Tex, пока приезжие лыжники и отдыхающие проносились мимо на своих джипах.

Кэй только застегнула перчатки и стояла рядом со своим байком. В этот момент мимо промчалась фура. Кэй чувствовала ветерок, создаваемый огромным полуприцепом, но это не было единственным, что грузовик оставил за собой. Два гигантских сдвоенных колеса соскочили с осей и летели к обочине... прямо на нее! Первое колесо подпрыгнуло на три метра в воздух и проскочило прямо над головой Кэй. Но второе влетело прямо в бок Heritage и ударилось о топливный бак. Внезапный удар блудного колеса подкинул Кэй в воздух и отбросил в канаву, а ее мотоцикл отшвырнуло метров на восемь. Лежа на спине, Кэй смотрела, как ее любимый Heritage отскакивает от телефонного столба, прежде чем приземлиться в нескольких метрах от нее.

Кэй вспомнила о телефоне в кармане и набрала 911, но в тот момент она могла думать только о своем мотоцикле. “Я прикинула, что мои ноги как-нибудь заживут, но если байк не получится починить, то я просто не смогу прожить год или около того в ожидании нового Harley.”

На станции Джордж увидел и услышал, как патрульные машины с визгом сирен направляются к месту аварии. Инстинктивно он залез в эвакуатор и направился вдоль 80-й. Он был потрясен, обнаружив, что Кэй лежит в канаве и спорит с медиками, которые собираются срезать ее новую кожаную куртку. Медики были вынуждены отступить, что было весьма разумно. Судя по всему, Кэй была взбешена еще сильнее, чем когда выходила из дома.

Все, что Джордж мог сделать, это наблюдать за суматохой, и, когда водитель грузовика подошел извиниться перед Кэй, предупредить его, чтобы он держался подальше. Джордж никогда не видел Кэй в такой ярости. Последнее, что было нужно ему или полиции, это обвинение в нападении.

Поездка в больницу на скорой выявила только порезы, синяки и травму колена. Они сказали, что Кей чертовски повезло остаться в живых. Если бы это колесо ударило ее на 15-20 см выше, заключили врачи, то Кэй уже могла бы играть в шашки с Элвисом.

В конечном счете, Кэй перенесла операцию на колене, чтобы восстановить раздробленный хрящ. Что касается мотоцикла, то он выжил, получив повреждения на сумму около $11000, и всю зиму провел в ремонтной мастерской. Это причиняло больше боли, чем операция, и трудно было сказать, какая погнутая рама была для Кэй важнее — своя или мотоцикла.

Джордж напрасно пытался уговорить жену продать Heritage. Кэй с байком слишком многое пережили вместе, включая аварию. Несмотря на ссадины и синяки, она все еще странным образом чувствовала себя под защитой, как будто память о матери хранила ее.

Пару лет и 40000 км спустя, в годовщину ухода матери, Кэй представила свой Heritage на местном байк-шоу в Salt Palace. Рядом с Softail стоял родной помятый бензобак. Он служит напоминанием о том, что удача и вера играют большую роль в жизни мотоциклиста. И, как мы все знаем, всем нам отмерен свой срок. Тем не менее, пока это время не пришло, Кэй собирается хорошо проводить время в седле. Некоторые мотоциклисты говорят: езди, чтобы жить, живи, чтобы ездить. Или, как говорю я: езди с кайфом, живи свободно.

Посмотреть — 1946 Indian Police Chief Peru edition

 

[Kali]

Часть 10

Рейнджер показывает характер Рейнджер ездит с небольшим клубом, который он сформировал пять лет назад. В Squires MC менее дюжины членов, в небольшое отделение входят только близкие друзья, настоящие братья. Squires (название изменено) относятся к категории “10%”, противоположность однопроцентникам. В наши дни ездить по дороге в своих цветах может быть непростой задачей для маленького клуба. Вопрос территории может стать реальной проблемой, когда ты катаешься и тусуешься со своими братьями по МС. Небольшой клуб — рыбешка в кишащих акулами водах. Иногда все оборачивается так, что либо ты, либо тебя.

Когда Рейнджер собирал Squires, он обратился к двум главным МС с отделениями в его районе, чтобы уведомить их о новом клубе. Squires решили носить bottom rocker со словом Renegades, чтобы не раскачивать лодку. Кроме того, это было лучше, чем Nomads. Рейнджер получил четкие ответы от обоих однопроцентных клубов, и Squires начали ездить, ездить по лезвию ножа. Рейнджер, чей брат и отец также были членами традиционных МС, знал, что проблемы могут быть не за горами. Одно дело — получить одобрение крупных игроков, и совсем другое — заставить клубы, поддерживающие их, уважать твою независимость. Это препятствие еще только предстояло преодолеть.

Однажды в воскресенье Рейнджер, его старушка Мелани и его брат по клубу (и вице-президент Squires) Фестус скучали на хате у Рейнджера. Хоккей по ящику сегодня не показывали, к тому же к выходным, наконец-то, закончились дожди. Рейнджер решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы рвануть за город. Фестус предложил прошвырнуться до известной байкерской наливайки под названием Moonshiner. Это означало часовую прогулку по горным дорогам, где зеленые холмы и раскинувшиеся фермерские угодьями сменяют грязные углы городских улиц и дома, закрашенные граффити.

Рейнджер (с Мел на заднем) и Фестус набросили свои цвета и рванули в Moonshiner. На входе в сельскую таверну оказалось, что большинство припаркованных Harley им знакомы. В основном — независимые мотоциклисты, несколько из HOG, а также другие небольшие клубы того же уровня, что и Squires. Но вот длинный ряд байков с другой стороны явно принадлежал Mainliners (тоже ненастоящее название), группе, которая поддерживала один из больших клубов. Mainliners, судя по всему, было около пары десятков, но Рейнджер и Фестус не обратили на это внимания. В конце концов, Moonshiner — место нейтральное и мирное. За долгие годы ни Рейнджеру, ни Фестусу ни разу не пришлось махать здесь кулаками. Когда все трое вошли в бар, там, конечно, были, Mainliners, сидели в стороне, держались особняком.

Рейнджер заказал первое пиво и завел разговор со знакомым мотоциклистом, сидевшим рядом за стойкой. Вдруг Фестус хлопнул Рейнджера по плечу. Президент Mainliners хотел поговорить с ним, и у Рейнджера сразу же возникло плохое предчувствие. Он подошёл к Мэл и предложил ей попросить бармена вызвать для нее такси. Дела в Moonshiner могли принять скверный оборот. Но, будучи приличной старушкой, Мел всегда была за своего мужчину. Она осталась.

Рейнджер, как президент-основатель Squires, понимал, с чем ему пришлось столкнуться. Такое уже случалось, но от этого было не легче. Существовало два крупных однопроцентных клуба, и на байках Squires были наклейки в поддержку Клуба А, в то время как Mainliners явно выступали на стороне Клуба Б. Рейнджер знал одно: пришло время постоять за себя и разрулить ситуацию с помощью правильной комбинации дипломатии, мужества и выдержки. Вариантов было немного — стать жертвой группового избиения или решить все словами.

ФОТО — Рейнджер заводит свою радость и гордость.

 

Прежде чем Рейнджер, Фестус и Мел подошли к президенту и его братве, они насчитали около двадцати членов враждебного клуба, рассредоточенных по бару. Рейнджер сразу перешел к делу и встал лицом к лицу с президентом Mainliners.

— Говори, что хотел. — в этот момент весь клуб образовал тесный круг и сомкнул ряды вокруг Фестуса и Рейнджера.

— Правда ли, что Squires зависают в стриптиз-клубе Twister-A-Go-Go? — спросил през.

Рейнджер кивнул.

— И что с того?

— Один из моих ребят был в Twister пару дней назад, и кто-то из ваших парней проявил к нему неуважение. Это пиздец как нехорошо, и я с этим мириться не собираюсь.

— Тогда скажи-ка мне вот что. — Рейнджер обвел рукой помещение. Все Mainliners смотрели на него враждебно. — Которого из ваших парней не уважили? Скажи ему, чтоб выступил вперед. Я хочу поговорить с ним.

През замолчал, а потом рассмеялся.

— Ну, его сейчас нет с нами. Но это не решает нашу проблему.

Тогда Рейнджер понял, что его пытаются наебать. У него был выбор: либо отступить и трусливо избежать потенциально опасной ситуации, либо дать отпор этим мудакам, даже если это означало, что его отсюда вынесут. Он вытащил клубную карту Squires MC и протянул ее президенту.

— Вот что, — сказал Рейнджер. «Вот мой номер телефона. Ты приведешь того парня, а я соберу всех своих братьев и выстрою их в линию. Но я скажу так: если ваш не может опознать кого-то из моих, то, значит, он отправится в больницу. Это понятно? Что-то мне подсказывает, что если бы расклад тут был не двадцать на двоих, то у нас бы никогда не было этого ебанного разговора.

В комнате повисла напряженная тишина. Рейнджер и президент смотрели друг другу в глаза. През моргнул первым.

— Слушай, не надо никого выстраивать.

Теперь Рейнджер знал, что вышел победителем из этого противостояния.

— Тогда зачем звать меня сюда? Чтобы проверить, не испугаюсь ли я? Слушай, или делай то, что, блять, ты считаешь нужным. Прямо здесь и сейчас. Или отвали от меня.

Внезапно президент и его братва захотели решить дело миром. Рейнджер знал, что если бы на них должны были наброситься и разъебать, то это бы уже произошло. К чему нагнетать? Рейнджер и Фестус вернулись к своему пиву.

Все остались целы, Рейнджер снова сел за стойку. Было досадно, что Squires MC пришлось иметь дело с такой ерундой в такой приятный день. Затем он заказал пару порций ежевичного бренди вдогонку к пиву.

Рейнджер поостыл, пока приговаривал свою выпивку. В бар ввалился один из Mainliners. Он вперился в Рейнджера взглядом и, видимо, решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы доебаться до него. Рейнджер посмотрел на него поверх своего стакана, жахнул кулаками по стойке бара и заорал: “У тебя что, блять, проблемы какие-то, а, выблядок?! Или что?”

Парень развернулся и отошел к своим. Мэл прошептала Рейнджеру и Фестусу, что, может быть, сейчас стоит свалить, вернуться домой. Но так дела не делаются. Нет уж, хер там, Рейнджер не уйдет из бара. Никто никуда не пойдет, пока он не разрешит.

Уйти — значит показать всем слабость Squires MC. Рейнджер заказал еще выпить. Два часа спустя Squires прошли мимо президента с его ребятами, вышли за дверь и уехали. Молча.

По дороге домой Рейнджер прикинул и решил, что сделал все возможное. Хороший президент клуба знает, когда показать характер, взять себя в руки и разыграть ситуацию так, чтобы сохранить голову на плечах и выставить свой клуб в лучшем свете. Это решение Рейнджер должен был принять на месте, и оно повлияло на репутацию всех членов его клуба. Хотя он никогда бы открыто не признался в этом Мел и Фестусу, он был рад, что все закончилось.

Несмотря ни на что, день выдался хороший. Все байкеры в баре, а их там было не меньше сотни, видели, что произошло, и всем было известно, что Squires заступились за себя и дали пусть и несильный, но отпор. Для андердога вроде Squires MC все сводилось к основам: жить, чтобы сражаться дальше, и сражаться, чтобы прожить еще один день, чтобы ездить с миром в душе.

ФОТО — мотоцикл Рейнджера, построен с нуля, припаркован перед Moonshiner. Кастомная рама Kennedy, мотор EVO, четырехступенчатая коробка, сиденье Lepara.

Илай и лотерея Эта история, видит бог, случилась на самом деле, и герой ее — самый обычный парень по имени Илай. Илай всегда считал себя невезучим. Он, сколько себя помнил, вечно влипал в абсолютно идиотские переделки, из которых приходилось выпутываться. Недавно он пару раз попался за рулем пьяным, в результате чего стал на два года пешеходом. Так что единственное везение в его жизни было в слове “невезение”.

В старые добрые времена на его долю хватило побитых жизнью байков. В детстве это были японские внедорожные мотоциклы, а позже — его первый Harley, ’58 XLCH. Это был чоппер из ушедшей эпохи, радиус поворота у переделанной передней части был таким, что для разворота требовалась вся ширина улицы.

Илай работал барменом в Andy’s Lounge, заведении стремном и злачном. Недалеко находился клабхаус однопроцентников — источник барной клиентуры и причина, по которой перед входом в любое время было припарковано несколько мотоциклов. По соседству с клубом располагался тату-салон.

Однажды в сонный полдень бар посетил Тони, вице-президент соседнего клуба и просто крутой чувак. В те дни, когда Илай еще был на колесах, он иногда присоединялся к Тони и другим членам клуба в их мотопрогулках, пару раз катался и зависал с ними. Как-то раз ему даже предложили стать проспектом, но, хоть это ему и льстило, Илаю показалось, что безопаснее будет не связывать себя с клубом — так он мог ездить со всеми остальными и без проблем наливать кому угодно. Кроме того, Илай всегда отправлял пьяных отвязных девах, подогретых коктейлями Lounge Lizard, поразвлечься в клабхаус MC, а потому и так был в клубе на хорошем счету.

В тот день вице-президент Тони собирал средства для своего клуба. Он громко шлепнул на стойку лотерейный билет.

— Эй, приятель, — крикнул он Илаю, — ты это покупаешь. Это мой последний билет, бро. С тебя сотня баксов.
— Да, конечно, — ответил Илай. Как он мог отказать 110-килограммовому байкеру?

— Без обмана, все так и есть. Первый приз — 2000 Dyna Super Glide.

Илай вырвал билет из книжки и бросил его за кассу. Тони, скорее всего, мог бы и подождать с сотней, но Илаю не улыбалось быть должником парня, чьи кулаки были больше его головы.

— Ладно, партнер. Вот твоя сотня. — сказал Илай.

Он никогда не был особо азартным. Пока Тони засовывал купюру в карман жилета, Илай вспомнил, что когда он в последний раз бросил на стол для блэкджека фишки на сотню, они исчезли так же быстро.

Вечером после смены Илай зашел в тату-салон. Байкер по прозвищу Слеза заправлял этим местом на пару со своей старушкой. Как художник, Слеза был на одном уровне со Стервятником и Грязным Филом. Он занимался татуировками более тридцати лет, а начинал так и вовсе тридцать пять лет назад с пирсинга. Теперь пирсинг в салоне делала его жена, медсестра, но когда дело касалось чернил, Слеза был королем. Его волосы были убраны в хвост длиной до задницы, а ездил он на черном ’57 Pan, приковывавшем все взгляды на улице. Мотоцикл всегда стоял прямо посреди его салона, как музейный экспонат. Слеза строил его много лет, из деталей, которые покупал или обменивал на татуировки. В итоге получился крутейший кастомный байк. Так что да, Слеза был настоящим мужиком.

В тот вечер Илай и Слеза так сильно напились, что на следующее утро первый проснулся на тату-салона, а второй без сознания сидел в одном из своих кресел. Неуверенно встряхнув головой, Илай, пошатываясь, вышел из салона и пешком направился домой. Когда он открыл дверь квартиры, что-то зазвенело — либо телефон, либо его голова. После ночной пьянки Илай чувствовал себя отвратно, но определитель номера в телефоне сообщил ему, что звонил однопроцентник Тони, поэтому трубку лучше было взять.

— Братан, — сказал смеющийся голос на другом конце линии, — приходи и забирай свой мотоцикл, освобождай мой чертов двор.

Илай чуть не повесил трубку. Он был не в настроении и не в состоянии для розыгрышей, но Тони и не думал шутить.

— Ты выиграл в лотерею, тупица.

Мысль о выигрыше выбила его из ступора. Илай упал и начал валяться по полу от счастья. Ура! 2000 Dyna Glide! Час спустя он уже летел на стальном коне. Это было похоже на сон. Новый байк! У Илая еще никогда не было нового мотоцикла. За неимением гаража, первый месяц он ставил байк у себя в квартире. Каждое утро это зрелище шокировало его. “Эй, лучше бы им забрать свой мотоцикл из моей прихожей”. Затем он вспоминал... Стоп! Это же мой!

Довольно скоро он доработал байк под себя, понадобилась всего пара штрихов. Он заменил карбюратор и установил систему Screamin’ Eagle, отрегулировал выхлопную систему, добавил больше хрома, установил спинку и багажник для комфортных путешествий со своей старушкой. Мотоцикл был для него единственным способом отвлечься и развеяться, а модель Dyna Glide подходила для этого как нельзя лучше. С новым байком Илай наконец-то почувствовал, что его жизнь встала на правильные рельсы, а удача вернулась к нему.

Эх, если бы он только мог сказать то же самое о своем брате Слезе. В течение следующих нескольких месяцев его зрение ухудшилось, у него начало двоиться в глазах, он потерял чувство равновесия и даже на короткое время ослеп. Слеза списывал все на многие, слишком многие, годы пьянства и убойных вечеринок. Ему казалось, что он сходит с ума. В тот день, когда у Слезы начались галлюцинации, он, наконец, сказал своей старушке: “Детка, мне пиздец”.

После анализов, тестов и нескольких обследований МРТ у Слезы диагностировали глиобластому, одну из самых смертоносных форм опухоли мозга. Мрачные прогнозы местных врачей давали Слезе всего пару месяцев жизни. Его отключили от аппаратов и отправили домой.

То, как в больнице обошлись с их братом, не устраивало Илая и его приятелей. Все любили харизматичного татуировщика. Илай садился на свой новый байк и ездил по всем мотофестивалям, заглядывал в каждый бар с самодельными ящиками для сбора пожертвований в “Фонд Свободы имени Слезы”, чтобы накопить достаточно денег для повторного обследования в другом месте.
Один из братьев был знаком с врачом университетского медицинского центра и записал Слезу на предоперационный прием к дорогому специалисту. Как оказалось, Слеза подходил под программу помощи ветеранам. Но победа едва не ускользнула из рук, когда все пятнадцать снимков МРТ из коробки, лежавшей в кузове пикапа Слезы, разлетелись по ветру на дороге в больницу. Удалось спасти только два. Но, как бы неправдоподобно это ни звучало, удача Илая еще не иссякла. Для начала операции требовались именно те два снимка, которые получилось отыскать.

Врачи удалили 85% опухоли, а это означало, что Слезе все-таки не пришлось продавать свой ’57 Panhead. Сейчас он чувствует себя хорошо, бестолковые врачи не смогли списать его в утиль.

История о том, как удача повернулась лицом к Илаю в тот день, когда на стойку шлепнули лотерейный билет, на этом заканчивается. Вспоминайте ее в следующий раз, когда вашему местному МС понадобится поддержка для лотереи или poker run. Быть может, вам повезет выиграть новенький мотоцикл, а может тот брат, жизнь которого вы спасете, окажется вашим лучшим другом.

Пушка и наружка Самый распространенный вопрос, который мне задают на интервью: о чем я жалею, оглядываясь назад, на сорок с лишним лет езды на байке с Клубом? Думаю, что могу назвать три вещи. Во-первых, я жалею, что курил сигареты. Во-вторых, в свое время я употребил слишком много кокаина. В-третьих, мне жаль, что, как уголовник, я потерял право на владение оружием.

Я очень скучаю по старым-добрым выездам с оружием. В те времена, когда мы коллекционировали стволы, нам иногда приходилось балансировать на тонкой грани, ведь одно оружие могло считаться законным, а другое — нелегальным. Это было особенно важно, учитывая, что многие из нас были осужденными уголовниками, которым, как мне сейчас, запрещалось владеть оружием, или предполагаемыми сообщниками, в отношении которых велось разбирательство. Мушкеты, пистолеты и коллекционные винтовки иногда попадали в серую зону, хотя в нашем случае эти зоны, как правило, становились черными, когда в дело вмешивались федералы. Презумпция невиновности к нам применялась редко, но один такой случай я хорошо помню.

Пара наших ребят наткнулась на пушку наполеоновских времен, которая могла стрелять ядрами размером чуть больше клубка пряжи. Скажем так, нам повезло купить ее на местной барахолке. Реставрация пушки стала идеальным проектом для нашей энергичной компании, привыкшей разбирать и собирать байки. Скажем так, тут пригодился наш опыт армейской службы. Мы разобрали эту малышку, почистили механизм и даже пропитали олифой деревянные колеса. Довольно скоро та пушка уже блестела на солнце. Один из членов Клуба пошел в местный оружейный магазин, владелец которого объяснил, что в Калифорнии владение дульнозарядными пушками было совершенно законно. Эврика! Теперь встал вопрос, могла ли она стрелять?

Мы взяли ручку от швабры, скотчем примотали к ней фонарик и засунул в ствол. В запальном отверстии был виден свет. Конечно, так и должно было быть, мы же все прочистили. Затем мы взяли несколько унций пороха, переложили его в небольшой марлевый мешочек и поместили в канал ствола, плеснули вдогонку бензина и закинули кучу грязной ветоши из гаража. Парень в оружейном магазине отдельно предупреждал нас, что ни в коем случае нельзя было пытаться стрелять какими-либо снарядами. Пушка была опасна, и мы поверили ему на слово.

Мы нацелили пушку на подъездную дорожку между двумя домами, подожгли фитиль и попрятались. БУУУУУУМ!

Колеса пушки подпрыгнули сантиметров на тридцать от земли, все вокруг затянула завеса голубого дыма, а грохот был поразительным. В обоих домах вылетели окна. Сзади появилась женщина из соседнего дома, она прибежала с куском какой-то тряпки в руке. Она сидела на унитазе и так сильно рванула свои панталоны вверх, что от них остался только небольшой кусок ткани.

Проведя остаток того дня и большую часть следующего в компании со стекольщиком, мы заменили все окна, и большинство соседей успокоились. Тем не менее, мы знали, что можем сделать куда более мощный выстрел и жуть как хотели это провернуть. Мы также знали, что федералы держали наши дома под постоянным наблюдением, и как бы мы ни старались, мы никогда не могли понять, где, черт возьми, они прячутся.

Несколько наших дам посещали курсы фотографии в местном колледже. В качестве последнего задания им нужно было сфотографировать захватывающий кадр, снять какой-нибудь экшен. Что вы сказали? Черт, да “экшен” — наше второе имя, задачка прямо по нашей части.

Незадолго до заката мы перекатили пушку через улицу, к другому дому одного из членов клуба. Пушку зарядили и направили на холм за домом. На этот раз мы удвоили количество пороха, запихали еще больше тряпок и залили в ствол то, что оставалось плескаться в 20-литровой канистре бензина. Дамы стояли на позициях со своими камерами. Готовы? Затем мы подожгли фитиль. БУУУУУУУУУУУУМ!

Дым и пламя вырвались из ствола, мы как будто сражались в битве при Ватерлоо. Пламя вылетело так далеко, что осветило весь холм и озарило темнеющее небо так ярко, словно это был ясный день. Мы глянули вверх на склон, а оттуда выскочила целая куча парней в камуфляжной одежде, они выпрыгивали из бункеров, вырытых глубоко под землей.

Нихрена себе! Это ж федералы! Пока мы стояли, разинув рты, они бежали вверх по холму. Меж тем на место происшествия прибыли пожарные. Решив, что пожар устроили федералы, огнеборцы так взбесились, что поколотили их палками, лопатами и всем, что попалось под руку. Мы воспользовались неразберихой, вскочили на байки и убрались из этого района к чертям собачьим.

А что же дамы? Во время потасовки они только и знали, что щелкали затворами своих камер. Задание было сдано вовремя и, разумеется, все дамы получили “отлично”, что означает “отличный выстрел”.

Шикарный аппарат Рентона Рентон построил себе тот еще шикарный аппарат из того, что начиналось как коллекция ненужных кому-то запчастей. 66 Shovel в свое время был продан с полицейского аукциона. Когда Рентон выложил перед собой гаечные ключи, то не отличил бы крышку двигателя от ступицы колеса. Но приятель с юга оказал ему огромную услугу, когда, рискуя жизнью и здоровьем, подъехал к местному клабхаусу однопроцентников, вытащил камеру и сфотографировал самые потрясные мотоциклы из тех, что стояли перед входом. Снимки, полученные по почте, вдохновили Рентона на работу. Он повесил фотографии на стену своей мастерской и принялся за дело.

Мотоцикл Рентона, надо заметить, был вовсе не чоппером, а традиционным мощным лоурайдером, очень похожим на модели FXR, которые выехали из салонов Harley годы спустя. Так что байк опередил свое время. Рентон сохранил стандартный бак и задний диск на 16». Он поднял перед ровно настолько, чтобы мотоцикл стоял ровно с передним колесом 21". Он натянул стандартные шины Avon, добавил весь хром, который смог себе позволить, установил задний фонарь с боковым креплением, новый кронштейн для номера, заднее крыло от Fat Bob, сиденье Cobra, руль drag bar на коротких проставках с хорошими резиновыми рукоятками, множество блестящих рычагов в качестве органов управления, укороченный выхлоп, новое крепление маятника. В довершение всего, вишенка на торте, он офигенно покрасил мотоцикл в черный глянец с узорами из тонких полос (pinstripe) и всполохов огня цвета Oakland Orange, прямо как байки с фотографий.

Суббота, 11 часов вечера. Рентон выкатил байк, чтобы совершить первый вояж. План был такой — захватить старушку, выехать на 405-ю автомагистраль и отправиться на ночную прогулку. Рентон хотел дать мотоциклу разгуляться там, где не бывает полицейских.

Стемнело, но разницы не было никакой — небо все равно было затянуто дождевыми тучами. Когда Рентон нацепил каску, он услышал раскат грома. Примерно в пяти километрах от развязки, где можно было выехать на 405-ю, дождь реально полил стеной. Рентон замедлил Harley до глухого, слабого рыка и продолжил движение с максимальной разрешенной скоростью. Хоть погода и была дерьмовой (проливной дождь и холодный ветер), к счастью, в ту ночь движение по обеим сторонам четырехполосной скоростной автомагистрали было вялотекущим.

Не обращая внимания на ливень, Рентон заметил в левом зеркале заднего вида странную пару фар. Огни быстро приближались в крайней левой полосе, мчались вперед на полной скорости. Может быть, это была шальная фура, водитель которой валил на все деньги, чтобы поскорее добраться домой и укрыться от дождя. Или, еще лучше, может быть низко над землей летел НЛО или это был Большой Джо за рулем своего тягача Phantom 309. Но когда фары приблизились, Рентон увидел, что они не особо-то и похожи на грузовик — расположены слишком низко и слишком далеко друг от друга. Пока эти мысли проносились в голове Рентона, огни приближались все ближе и ближе, все быстрее и быстрее.

Рентон подвинулся вправо, чтобы осмотреться и узнать, что, черт возьми, несется так быстро в такую ужасную погоду. Он и его старушка увидели, как мимо них промчались два чоппера с жесткой рамой, черные, как ночь. Байки были почти идентичными — длинная передняя часть без крыла, высокий руль ape hanger и самый громкий прямоточный выхлоп, который Рентон когда-либо слышал. У обоих мужчин были длинные волосы и очень длинные бороды. Без шлемов, с ног до головы упакованы в кожу. Оба носили солнцезащитные очки, несмотря на дождь и мрак ночи. Рентон разогнал Shovel, чтобы получше присмотреться к однопроцентникам.

Через полкилометра в слабом свете рекламного щита Рентон увидел, что к sissy bar обоих мотоциклов были привязаны помповые ружья, прикладом вниз, стволом в небо. Рентон ехал быстро, но оба мотоциклиста поддали жару и унеслись прочь, красные фонари исчезли в штормовой ночи так же быстро, как и появились.

Вернувшись домой, Рентон не мог выкинуть зловещих ночных байкеров из головы. Те два братана были реальными парнями, в этом сомнений не было. Но куда они ехали? Или, лучше спросить, откуда?

Через пару дней Рентон читал местную газету. Его внимание привлекла статья на первой полосе: ВСЕ ЕЩЕ НЕТ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ В НЕДАВНИХ УБИЙСТВАХ БАЙКЕРОВ. История вращалась вокруг инцидента с участием байкера. На него набросились несколько других мотоциклистов, они пытались срезать его нашивку. Пропустив пару мощных ударов, парень, оказавшийся в меньшинстве, перевернулся, вытащил пистолет, дважды выстрелил и убил двоих. Как только прозвучали выстрелы, остальные члены нападавшей группы достали оружие и расстреляли жертву, все еще лежавшую на земле. После шквала выстрелов все исчезли. Свидетели, по их словам, ничего не видели.

Рентон размышлял над тем, что увидел на шоссе. В газетной статье также сообщалось, что еще двое байкеров были найдены мертвыми, застрелены из дробовика. Это была расплата, как утверждали в газете неназванные источники. Он допил кофе, бросил газету в мусорное ведро и завел мотоцикл с кика. Рентон был “гражданским”, но раз уж он собирался ездить и выглядеть как outlaw, то следовало принять определенные правила и условности игры: не привлекай внимания, рот держи на замке, а дела веди чисто. Обращайся со своими братьями справедливо и уважительно. Ты ведь не хочешь, чтобы два вестника смерти пришли за тобой.

Посмотреть — Softail Chopper 1570 cc

[Kali]

Часть 11

Призрак из Йермо

В долгих поездках компанию мне обычно составляют выхлопные трубы и двигатель моего мотоцикла. Путешествие на двух колесах для меня — не про медитативное состояние. В моих мотоциклах вот уже много лет стоят магнитолы, но я ими не пользуюсь, никогда не включаю. Вместо этого я прислушиваюсь к своему байку. Я слушаю, что мне говорят ремень, выхлоп, цепь и клапана. Я хочу знать, как там мой мотоцикл, что с ним творится. И он разговаривает со мной. Хотите совет? Всегда прислушивайтесь к своему байку, когда он говорит с вами.

Брент изучил дорогу из Даго в Вегас вдоль и поперек. Четыре с половиной часа, полет по прямой на Шоссе 15. Хоть Брентон и был типичным парнем из Южной Калифорнии, отдыхать он предпочитал на Стрипе. В Лас-Вегасе всегда можно было повеселиться от души: стриптиз-клубы, пип-шоу, казино, вкусная еда и поездка по пустыне. Вместо того, чтобы лететь самолетом или поехать на машине, Брентон сел на свой 1993 Softail Custom.

Брентон ездил на мотоцикле не так уж и долго, всего около четырех лет. Он всегда был очарован байкерским стилем жизни и начал с ’77 FLH, а потом перешел на Softail. Ребята из Moreland Choppers обслужили мотоцикл по технической части, а также удлинили переднюю часть. Дополнительный стиль байку придавал новый руль ape hanger высотой 40 см.

Когда Брентону хотелось зажечь, дорога по 15-му в Лас-Вегас была идеальным вариантом, чтобы проветрить голову. Как и многие мотоциклисты, которые ездят далеко, Брентон использовал это время, чтобы подумать о жизни и подвести какие-то итоги. Как идут его дела? К чему он идет? А что, если бы он пошел другим путем? Иногда он зацикливался на упущенных возможностях. Такие мысли он оставлял исключительно для долгой дороги.

Брентон обычно останавливался для быстрой заправки на полпути к Вегасу, в пустынном поселке Барстоу, единственный смысл существования которого заключался в том, чтобы ты мог влететь там на штраф за превышение. Следующий пит-стоп он делал в городке названием Бейкер, родине “самого большого в мире термометра”, температура на котором обычно колебалась возле тридцати пяти, а то и взлетала под сорок.

После насыщенных выходных в Лас-Вегасе Брентон решил ехать обратно налегке. На улице было под сорок. Поскольку нормальных кофров у него не было, он отправил свою одежду обратно в Сан-Диего через UPS. У него осталось только то, что было на нем надето: кожаные штаны, футболка и джинсовая жилетка. В куртке не было необходимости, ведь он не планировал ехать ночью. В четыре часа дня он миновал раскаленный Лас-Вегас-Стрип и должен был приехать домой до девяти.

Примерно в 15 км после Бейкера (около 90 км от Вегаса) Шоссе 15 стало больше похоже на забитую парковку, чем на автомагистраль. Брентон проехал пару километров, лавируя между рядов. Движение становилось все плотнее. Машины перегревались, люди выходили наружу и околачивались посреди дороги. Вокруг бегали дети. Двери автомобилей открывались и закрывались. Брентон прошивал пробку медленно и безопасно, чтобы в случае чего суметь быстро затормозить. Дальнобойщик рассказал ему подробности: впереди полыхала фура, а дорога была полностью перекрыта.

Брентон проехал по линиям разметки еще около 30 км, уворачиваясь от детей, животных и других препятствий. Как только он миновал место аварии, все снова стало гладко, и он на полном газу погнал по шоссе. Когда Брентон въехал в крошечный городок Йермо, после того, как его без очереди пропустили через КПП сельскохозяйственной инспекции, байк начал чихать. Мотоциклист не обратил внимания на шум, но много километров в междурядье сожгли больше топлива, чем он думал.

На следующем съезде он выкатился с автострады уже на заглохшем байке, бензобак окончательно обсох. Мотоцикл встал прямо посреди безлюдной развязки. Вокруг не было ни машин, ни заправок, ни магазинов, ни даже таксофона. Ничего, кроме грязи. Брентон чувствовал себя дураком. Он стоял на перекрестке обхватив руками голову и кричал, проклиная собственную глупость.

Он застрял в Йермо, у черта на рогах. Брентон облажался, надо было заправиться еще в Бейкере. Теперь ему нужно было найти выход из положения. Он боролся с желанием пнуть свой байк, как будто бы это могло чем-то помочь.

Затем, совершенно неожиданно, Брентон услышал голос. Он понятия не имел, откуда взялся говорящий — вокруг была только пустыня, местность открытая, и он точно не видел, чтобы кто-нибудь приближался к нему.

— Сынок, да у тебя ж бензин кончился, — сказал спокойный голос.

Старик был невысокого роста, может, метр семьдесят. Длинные седые волосы, длинная белая борода, он походил на пропитого Санта-Клауса. Рубашки на нем не было, поэтому ничего не скрывало мешковатый обвисший живот. Из одежды он, судя по всему, признавал только обрезанные джинсовые шорты. Беззубый и босой старик, мешок с костями, потягивал из бутылки Jack Daniel’s, любимый напиток Брентона, но и не подумал предложить ему глоток.

— Тут поблизости есть заправка?» — спросил Брентон.

— Восемь километров дальше по шоссе.

Брентон не находил особого удовольствия в том, чтобы так далеко толкать Softail. Тогда старик рассказал ему о паре, которая жила примерно в километре от шоссе. Они могли бы помочь, но Брентону придется идти туда одному. Видимо, старик не очень хорошо с ними ладил.

Брентон заблокировал мотоцикл и отправился в путь. Когда он обернулся, чтобы поблагодарить старика, того уже и след простыл. Вокруг не было ни деревьев, ни кустов, ни зданий, старик исчез так же таинственно, как и появился. Куда же он мог пропасть? “Что за чертовщина?” — подумал Брентон.

Брентон был с похмелья. Здорово повеселился накануне вечером. Вдобавок ко всему, он был злым и уставшим. Брентон не особо верил в паранормальные явления, но теперь он застрял в пустыне и разговаривал с призраком, который потом просто исчез. Странно все это.

Брентон направился по дороге к дому. В запыленном дворе он заметил крупного человека. Парень в комбинезоне был огромным, под два метра, здоровенный и толстый. Он пил бог знает что из глиняного кувшина литров на десять. Его жена, без передних зубов, сидела на крыльце. Во дворе стоял пикап, в кузов которого были свалены чьи-то пожитки. Все ясно, йермовские колхозники.

Брентон подошел и протянул руку в знак дружбы.

— Скажите, а поблизости есть заправка? Я тут встрял совсем недалеко, на дороге. У вас, ребята, случайно нет лишнего бензина? Я заплачу.

Мужчина почесал яйца и задумался.

— Ну, я, наверное, могу откачать немного из пикапа.

Его жена (предположительно) пробормотала, что сливать бензин в Калифорнии запрещено законом.

— Заткнись, — мужчина крикнул на женщину. Затем он повернулся к Брентону. — Ладно, но тебе придется отсасывать бензин самому. У меня эмфизема.

Когда мужчина вытащил шланг и канистру из своего пикапа, Брентон признался, что арканзасский метод для него в новинку.

— Забей, — сказал мужчина. — Сам разберусь.

Присосавшись к шлангу, мужчина поперхнулся с полным ртом бензина. Топливо бешено полилось из шланга, забрызгивая его джинсовый комбинезон и выплескиваяь на землю. Мужчина неловко вставил хлещущий шланг в канистру и быстро наполнил ее. Пока он откашливался и хрипел, Брентон изо всех сил старался не рассмеяться — парень, в конце концов, делал ему одолжение.

Брентон предложил мужчине двадцать баксов за бензин, канистру и хлопоты, и, после долгих настойчивых уговоров, тот согласился взять деньги. Надо было возвращаться к мотоциклу, но Брентон замешкался. Черт, он чуть не забыл, ему нужно было кое-что спросить у этого парня.

— Скажи, а ты знаешь что-нибудь о маленьком старичке с длинными седыми волосами и бородой? Я столкнулся с ним на дороге. На самом деле, это он послал меня сюда.

Мужчина и его жена озадаченно посмотрели друг на друга и замотали головами.

— Седые волосы и борода. Хм. Так, говоришь? — произнес мужчина. — Спокойный такой, вежливый?

— Да, типа того, — ответил Брентон. — У него с собой была бутылка Jack Daniel’s.

— Похож на моего тестя, старого черта. — сказал мужчина. — Только вот он уже лет пять, как помер.

На ближайшей заправке Брентон залил полный бак и подготовился к дальнейшей дороге, он был рад убраться подальше ото всей этой чертовщины. До Барстоу, середины пути, все еще оставалось 15-20 км, а главной задачей теперь было наверстать время и побороть холод. По мере приближения к перевалу Кахон становилось все прохладнее. Когда он пролетал мимо Викторвилла (дома покойных Роя Роджерса и Дейл Эванс), температура упала до 15°C. К тому времени, когда он добрался до перевала Кахон на пути в Сан-Диего, температура опустилась ниже десяти.

Холодный ветер хлестал его сквозь жилет и футболку. Клац-клац-клац. Брентона так сильно трясло, что он боялся, как бы зубы не обломать. Он подумывал переждать ночь, но в итоге решил дотянуть до дома. Остановившись в Лейк-Элсинор, Брентон выпил три чашки обжигающе горячего кофе, слопал несколько таблеток No-Doz, достаточно взвинтил себя и набрался сил, чтобы проехать оставшиеся 110 км. Байк, судя по всему, был только за. Так что Брентон удерживал Softail на дороге до тех пор, пока его замерзшие руки почти не сдались. В 25 км от Даго дорожные работы сузили оставшуюся часть пути до одной полосы. В половину первого ночи Брентон наконец добрался до дома. Восемь с половиной часов в дороге, почти в два раза дольше обычного. После пары часов дрожания под шерстяными одеялами он, наконец, отогрелся. Завтра я уж точно, сказал он себе, рвану за кофрами и термосом. И в следующий раз, когда его байк заговорит с ним, уж будь уверен, прислушается.
 

ФОТО — 1 — Брентон валит по Шоссе 15 на скорости 140 км/ч и нарушает закон о шлемах. Он говорит: “я не верю в привидений, но я знаю, что видел”. 2 — его старый мотоцикл. 3 — Брентон по дороге домой с горы Маммот в 2017 году.

В бегах В июне 1979 года федералы запустили против нас серию рейдов в соответствии с положениями RICO: “Закона о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях”. Красивое название, за которым скрывается полная хрень и ни слова правды. Федералы заявили, что наш мотоклуб действовал как организованная преступная группировка. Пытаясь поймать нас, они нагрянули в наши дома, дома наших друзей, в наш клабхаус и почти всюду, где, по их мнению, мы могли находиться. Некоторые из нас ускользнули и стали беглецами.

Цинциннати был в числе сбежавших. У него была доля в нескольких золотых приисках, расположенных в маленьком городке посреди калифорнийской “Золотой страны”. Городок тот стоял в самом конце тупиковой 30-километровой дороги, что позволяло довольно легко следить за каждым, кто приезжал или уезжал.

Однажды поздно ночью Безымянный, еще один скрывающийся от RICO, появился в городе, чтобы навестить друга, расслабиться и залечь на дно. Цинциннати был чертовски рад его видеть. Незадолго до рассвета они поехали осматривать местные достопримечательности в фургоне Цинциннати. Проведя много дней в этом районе, где было нечего делать, кроме как обследовать окрестности, Цинциннати побывал практически везде, так что он был вполне компетентным гидом.

Они проехали около 30 км, забираясь все глубже в лес, и оказались в ущелье, где провели много времени, исследуя несколько старых рудников. К полудню они направились обратно в город и по пути заметили фургоны, в которых мелькали люди с оружием. Двое беглецов быстро свернули в верхнюю часть города к ближайшему укрытию — Цинциннати знал хозяин первого дома у дороги.

Женщина, которая жила там, выбежала и рассказала им, что все местные полицейские (а также несколько приезжих) были в городе, они искали Цинциннати. Байкеры вбежали в дом и поднялись наверх в спальню, чтобы осмотреться, оценить свое положение и выяснить, что, черт возьми, происходит. Цинциннати всматривался в бинокль. Глядя на жилой трейлер, припаркованный у дороги, он заметил, что кто-то тоже смотрит на него в бинокль. Надо ли говорить, что тут адреналин накрыл его с головой.

— Кто живет в этом трейлере? — спросил у дамы Цинциннати.

— Хэл с холма. Он безобидный.

— Во сколько ты обычно встаешь?

— Да примерно в это время.

— А где ты одеваешься?

— Прямо там, где ты стоишь.

Ложная тревога. Просто подглядывающий мужик в поисках утреннего шоу. Цинциннати попросил даму не разочаровывать свой фан-клуб, что она и сделала.

Цинциннати и Безымянный запрыгнули обратно в фургон и быстро развернулись. Но вместо того, чтобы подняться в гору по той дороге, по которой они приехали, они решили двинуться по нижнему пути. Там дорога разветвлялась. Они свернули налево, так как правая ветка дороги вела к старой шахте, которую город использовал как источник воды. Примерно через три километра они спрятали фургон и сбежали вниз по склону, у каждого с собой был MAC-11 с несколькими дополнительными обоймами.

У подножия холма пролегало сухое русло ручья, по которому и пошли Цинциннати с Безымянным. Растительность смыкалась сверху, образуя туннель, по которому они шли, пока не достигли каменной стены. Должно быть, там был чертовски большой водопад, когда вода еще протекала здесь. Вечерело. Они остановились, чтобы отдышаться, и решили дождаться полной темноты, прежде чем двигаться дальше. Но отдых внезапно прервали звуки в кустах. Неужто это был кто-то из своры полицейских? По мере того, как шум становился все ближе и ближе, двое отступили глубже в тень, взяв оружие на изготовку.
Из-за угла показался маленький скунс, именно он напугал двух больших злобных головорезов. Они, не шевелясь, позволили ему пройти мимо. Двигаться дальше казалось разумным планом, поэтому они взобрались на скалу и вышли на небольшое плато. Перед ними лежал город.

— Что это за место? — спросил Безымянный.

— В душе не ебу. — ответил Цинциннати.

— Я думал, ты тут все знаешь, как свои пять пальцев.

— Я, блять, тоже так думал. Либо это мираж, либо мы попали в параллельное измерение. Я никогда не видел ничего подобного здесь.

Маленький поселок состоял из небольшого ряда аккуратных ухоженных домов, выстроившихся по сторонам грунтовой дороги. У каждого дома были кованые заборы и дорожки. Вероятно, они были построены в конце девятнадцатого века; дома определенно пустовали, и уже давно. Они прошли по улице, которая изгибалась вправо. За поворотом обнаружились постройки и вход старой шахты, которая снабжала город водой.

“Черт,” — сказал Цинциннати, — “я знаю, где мы сейчас. Мы просто зашли с обратной стороны. Чувак, тут все в порядке. Жаль, что я не побывал тут раньше”.

Цинциннати бывал в этом районе много раз, но у него никогда не было причин заходить так далеко. С того места, где они стояли, был виден город, а площадку перед ними освещал уличный фонарь. Там, куда не добирался свет фонаря, царила кромешная тьма, в которой притаился старый шахтерский склад, отличное убежище. Но в дальнем конце того склада была большая дыра, которая могла бы стать идеальным местом для засады федералов. Когда-то вход в этом месте закрывала громадная дверь, но ее убрали много лет назад. Темное пространство за складом практически не просматривалось из города.

Цинциннати передал все Безымянному и сказал, что если что-то случится, тот должен бежать отсюда со всех ног. Он глубоко вздохнул, стиснул зубы и пошел. Его не очень-то нравилось разгуливать у всех на виду. Цинциннати был убежден, что в любую секунду его худшие кошмары станут явью. Когда он миновал склад и попал в любящие объятия темноты, он глубоко, с облегчением, вздохнул и повернулся, чтобы жестком подозвать Безымянного.

Когда он повернулся, его приятель был уже прямо за ним и чуть не врезался в него. Это так напугало Цинциннати, что он чуть не обосрался. После еще нескольких приключений, таких как распутывание волос Безымянного, зацепившегося за ветки дерева, они сделали полный круг и подошли к дому женщины, которая ранее сообщила им об облаве.

Кто-то нашел их машину и припарковал ее чуть выше по дороге, откуда открывался прекрасный вид на весь город. Хозяйка дома все еще была там, и у нее были новости. Пятьдесят или шестьдесят копов прибыли в город и перекрыли все выходы. Они даже дошли до того, что остановили школьный автобус и обыскали его.

Оказалось, что даме Цинциннати удалось сбежать. Какие-то ребятишки спрятали ее в маленькой хижине, в самом центре города, прямо под носом у федералов. В тот день федералы расклеили по всему городу плакаты о розыске, предлагая вознаграждение в размере $10000 долларов за любую информацию, которая приведет к поимке Цинциннати. Дети срывали плакаты так же быстро, как федералы из наклеивали. И пока полицейские сходили с ума, гоняясь за одними детьми, другие сумели провести даму Цинциннати в ее убежище. Она ждала его указаний, прежде чем что-то предпринимать. Через несколько часов большинство полицейских уехали, но в городе на всякий случай оставили помощника шерифа. Цинциннати пробрался к хижине, где дама ждала его.

В доме рядом с хижиной в тот вечер отмечали свадьбу. Все пошло наперекосяк, жених упал и сильно порезал руку. На свадьбе был еще один здешний друг Цинциннати, капитан добровольной пожарной охраны и по совместительству водитель скорой помощи. Помощник шерифа, который также присутствовал на свадьбе, заявил, что рана не была достаточно серьезной, чтобы гонять скорую помощь в Невада-Сити, что в 55 км вниз по извилистой дороге.

Друг Цинциннати не согласился и напомнил помощнику, что раз уж тот остался здесь единственным представителем власти, то был за все в ответе и был обязан позаботиться о пострадавшем. Друг Цинциннати пошел за машиной скорой помощи, но сначала отправил нескольких детей в убежище Цинциннати и Безымянного с сообщением: им надо валить, как только они увидят, что скорая помощь с единственным оставшимся законником направляется вниз по склону.

Как только в скорую погрузились жених с невестой, машина отправилась в путь. Примерно в километре позади ехал автомобиль с Цинциннати, а за ним в своем фургоне держался Безымянный. Когда скорая повернула на запад к больнице Невада-Сити, Цинциннати и его друг отправились на восток, в безопасное место, чтобы и дальше скрываться от полиции.

Длинная дорога домой Из женщин часто получаются лучшие мотоциклисты, чем из мужчин, потому что их рефлексы быстрее. Но в конечном счете все зависит от особенностей конкретной женщины и ее опыта. Когда случается что-то незапланированное, обычно они реагируют быстрее. Вот почему женщины довольно успешно выступают в гонках на драгстерах. Их реакция позволяет им стартовать быстрее мужчин. У меня когда-то была старушка, которая занималась драг-рейсингом, и она так лихо обгоняла парней со старта, что они не могли в это поверить. Даже если бы у них были более быстрые байки, то шансов все равно не было бы. Она ездила на Sportster с мотором увеличенного объема (1460 cc), и довольно скоро гребанные парни перестали на ней гоняться. Они думали так: “Если я выиграю у нее, то я всего лишь выиграю у девушки. Если она меня побьет, то меня побьет девушка”. Для нее ситуация была заведомо проигрышная. Если она ездила херово, то над ней насмехались; если же она фигачила как чемпион, то мужчины начинали морозиться. Кому ж хотелось, чтобы его заткнула за пояс девушка на Harley?

Дебби была очень высокой, длинноногой женщиной. Ее парень, Джексон, ездил на мотоцикле и был сложен как профессиональный лайнбекер. Джексон был потенциальным однопроцентником на ’69 Shovelhead с маленьким баком от Mustang и suicide clutch. Дебби и Джексона сложно было назвать идеальной парой для езды вдвоем. Поскольку Дебби была такой высокой, а Джексон — большим и широким, им редко удавалось получить удовольствие от дальних поездок. Как и многим девчонкам, Дебби вскоре надоела роль второго номера. Ей нужен был собственный мотоцикл.

Дебби знала, что если она когда-нибудь решится осуществить свою мечту о мотоцикле, то ей придется делать все самой, тратить время и деньги. Учиться ездить тоже надо будет самостоятельно и, скорее всего, втихаря. Дебби ждала подходящего момента, чтобы попросить Джексона разрешить ей взять его байк и прокатиться вокруг квартала.

В конце концов, однажды ночью Джексон облажался и так погано поступил с Дебби (другая девушка, как обычно), что у него перед ней нарисовался должок. Когда она попросила покататься на байке, Джексону оставалось только бурчать себе под нос и бросить ей ключи от Shovel.

Дебби пару раз проехала вокруг квартала без происшествий. Потом она позвонила своей лучшей подруге Жанетт и предложила ей вместе прокатиться по окрестностям. Парень Жанетт, в отличие от Джексона, поддерживал энтузиазм своей старушки относительно мотоциклов. Ему эта идея нравилась так сильно, что он построил для Жанетт потрясающий оранжевый трайк с огромными шинами и хромированными дисками из старого Panhead. Жанетт, под стать своей технике девушка красивая и яркая, привлекала к себе много внимания, когда каталась на трайке по городу. Девушка и ее трехколесный монстр регулярно приезжали на Oakland Roadster Show, где пользовались популярностью. Ездить на трайках было опасно для всех, даже для умелого мотоциклиста, каким была Жанетт. Они часто переворачивались. Когда она каталась с другими байкерами, трайк всегда, без исключения, замыкал колонну. Жанетт тщательно следила за тем, чтобы давление в шинах было как можно ниже, чтобы эта чертова штуковина не подпрыгивала от малейшей выбоины или мусора на дороге.

Жанетт и Дебби решили прокатиться вместе, пока солнце не зашло за горизонт. Жанетт была в восторге от того, что могла теперь ездить с другой девушкой. Когда они повернули за угол, обоим стало понятно, что парой кварталов дело не ограничится. Они собрались прошвырнуться по окрестностям и вернуться домой “длинной дорогой”.

Речь шла о Киркер-Пасс-роуд, двухполосной лесной дороге в нескольких километрах от того места, где жили Дебби и Джексон. Девушки ехали в прогулочном темпе и приблизились к затяжному крутому спуску в виде серпантина, который заканчивался поворотом на девяносто градусов. Каждый день Дебби без проблем проезжала это место на машине, но теперь она ехала на любимом Shovel своего парня, а для начинающего мотоциклиста дорога Киркер-Пасс казалась такой же крутой, как американские горки, и такой же пугающей, как Большой каньон.

Ну и хрен с ним! Дебби глубоко вздохнула и начала спуск. Она ускорялась все сильнее и сильнее, приближаясь к крутому повороту. Было слишком поздно давать заднюю, и Дебби запаниковала. Ее руки нервно тряслись, а ладони вцепились в руль, словно тиски. И, что еще хуже, на спуске мотор мотоцикла внезапно заглох. Перспективы были нерадужные. Без контроля над ручкой газа, с заглохшим двигателем и летящим все быстрее мотоциклом, Дебби не могла управлять скоростью спуска. Жанетт сразу почувствовала, что подруга в опасности, и сдерживала движение, широко виляя влево и вправо по обеим полосам в стиле дорожного патруля. Shovel Дебби все еще набирал скорость, и Жанетт увидела, как байк наклонился вбок. Дебби чувствовала, как ее нога цепляет поверхность дороги. Ее сердце колотилось. Она могла надеяться только на то, что когда она положит байк, он в скольжении не пришибет ее и не утащит за собой в пропасть.

ФОТО — Дебби на ’69 Shovelhead ее парня за минуту до опасного спуска.

Но Дебби не была дурой, к тому же инстинкты ее не подвели. В нужный момент, у подножия холма, она в последний раз выжала сцепление и переключилась. По милости богов мотор снова заработал. Мощь и инерция двигателя потянули байк назад и замедлили его. Она больше не была в свободном падении. Быстрое торможение двигателем выдернуло байк в вертикальное положение, и Дебби справилась с крутым поворотом с запасом чуть больше метра.

Дебби и Жанетт съехали на обочину. Ладони Дебби теперь были мокрыми и тряслись, ее тяжелое дыхание почти перешло в рыдания. Девушки приходили в себя в напряженном молчании. Затем, почти одновременно, обе издали громкий радостный крик. “Охренеть, подруга! Давай еще раз!”

Дебби и Жанетт завели свои мотоциклы и поехали домой. Джексон так никогда и не узнал о случившемся.

Вскоре после того, как она чуть не разложилась на Киркер-Пасс, для Дебби пришло время выставить Джексона за дверь. Она устала от его выходок и, что более важно, у нее наконец-то накопилось достаточно денег в банке из-под кофе, чтобы купить себе шикарный Harley Super Glide. Super Glide был идеальным байком для Дебби; ей нравилась низкая посадка, и управлять таким байком для нее было проще, чем более длинным мотоциклом. Через несколько месяцев на Super Glide она набралась достаточно уверенности, чтобы присоединиться к парням, с которыми дружила, в длинном мотопробеге за пределы Северной Калифорнии — в Рино и на озеро Тахо.

Езда в группе помогла Дебби стать лучше. Когда она только начинала ездить, Дебби, при всех ее знаниях и умениях, никогда не могла гнать так же быстро и долго, как ее друзья-мужчины. Держать их темп в долгой дороге было испытанием. Езда в сложных погодных условиях, под проливным дождем и в холодные ветреные дни, была еще более сложной задачей. Но при всем при этом парням нравилось ездить с Дебби. Она могла тусоваться с ними и не запариваться по поводу того, что она была единственной девушкой в группе.

В те выходные Дебби вместе с сорока другими мотоциклистами приняла участие в большом спонсируемом пробеге. Она надела свою стандартную экипировку — сексуальный кожаный топ с лямкой, переброшенной через шею. Это была ее первая поездка в такой большой группе, и когда Дебби заняла свое место в середине колонны, она впервые ощутила грозную и неукротимую силу сорока пар выхлопных труб Harley, ревущих в унисон. Ее переполняли эмоции. Дебби почувствовала себя просто великолепно, когда мотоциклисты перешли на высокую передачу, спуская с привязи волну необузданного крутящего момента.

Все шло прекрасно, пока в ее кожаный топ не залетела оса. Дебби держалась изо всех сил, пытаясь поправить топ, чтобы выгнать осу. Но чем больше она старалась, тем сильнее оса жалила ее, маленькая тварь никак не хотела улетать. В отчаянии Дебби решилась потянуть за кольцо, то есть за шнур, который удерживал топ. Она ехала быстро, сильный ветер сдул топ прямо в лицо парня позади нее. К радости приятелей, окружавших ее в колонне, Дебби проехала следующие 15 км топлесс, прежде чем они смогли найти подходящее место, чтобы притормозить и дать ей съехать на обочину. Пока Дебби рылась в своем кофре в поисках запасной футболки, один из парней успел взять свой Kodak и запечатлеть момент на пленку. Но кто из нас можету упрекнуть его в этом? Боль была почти такой же сильной, как и стыд, но Дебби на своем опыте поняла, что пчела в топике хуже, чем тараканы в голове.

Посмотреть — 2005 Big Dog Pitbull

[Бура]

Похоже на перевод с Алика

[Kali]

Часть 12

Баллада о Rocky’s Green Gables Примерно в шести километрах от главной площади города Индепенденс, штат Миссури, стоит деревянная таверна с зелеными фронтонами. На заре своего существования заведение Rocky’s Green Gables было танцевальным залом, но со временем приобрело репутацию байкерского бара. Помимо байкеров и местных представителей рабочего класса, среди постоянных клиентов Rocky’s были сотрудники близлежащего нефтеперерабатывающего завода. По данным газеты Kansas City Star, бару Rocky’s Green Gables принадлежала вторая старейшая лицензия на продажу спиртных напитков во всем округе Джексон. Пиво поддерживало место на плаву, но именно байкеры придавали Rocky’s индивидуальность.

Индепенденс — пригород Канзас-Сити, расположенный на краю западной границы штата Миссури. Именно здесь исследователи Америки, Льюис и Кларк, начинали западную экспансию. В эпоху Дикого Запада Индепенденс, как “Король дорог”, был отправной точкой для освоения фронтира, здесь начинались маршруты, которые вели в Санта-Фе, Орегон и Калифорнию. Основатель мормонской церкви Джозеф Смит-младший назвал Индепенденс Сионом, городом Бога на земле. Большинство американцев знают Индепенденс, как место рождения президента Гарри С. Трумэна, но это место также печально известно, как метамфетаминовая столица Среднего Запада, если не всех Соединенных Штатов.

Джереми был молодым мотоциклистом, он вырос в доме на той же улице, где стоит Rocky’s Green Gables. В детстве он ездил на велосипеде и вместе с приятелями наблюдал за барной движухой с безопасного расстояния, когда байкеры на своих громогласных чопперах приезжали и уезжали с гравийной парковки Rocky’s. Хот-роды и мотоциклы были обычным делом в семье Джереми, мальчик рос среди техники. Он хорошо помнит свой первый мотоцикл, 1969 Triumph, который стоял в сарае на заднем дворе. Отец Джереми, Джон, был уважаемым в городе механиком, строителем хот-родов и чопперов. Джон ездил с разномастными байкерами и близко дружил с легендой мира хот-родов Эдом “Big Daddy” Ротом. Всякий раз, когда Рот приезжал в город на автошоу, Big Daddy останавливался в гостевой комнате их дома.

ФОТО — Джереми и его отец Джон.

Джереми вырос во дворе, заваленном запчастями от мотоциклов и картов. Отец Джон ездил в основном на Triumph, но всегда держал под рукой один или два Harley, в том числе суперкрутой Super Glide конца 1960-х с задней частью из стекловолокна (дизайн Вилли Джи Дэвидсона) и фонарем от '59 Caddie. Большинство Triumph, прошедших через двор, в конечном итоге превратились в кастомные чопперы, за исключением нетронутого Triumph Bonneville, который остался в заточении в сарае.

Джереми не сводил глаз с Bonneville. Когда ему исполнилось восемнадцать, он решил перейти в нападение и сделал рискованный шаг — попросил отца отдать ему Triumph в качестве мотоцикла на каждый день. Но Джон охладил его пыл отказом, он считал, что парень был еще слишком молод для байка. Он мог пострадать сам и разбить отличный мотоцикл.

В конце концов Джереми сказал отцу: “Слушай, я уже достаточно взрослый, чтобы голосовать и убивать, так что я сам куплю себе мотоцикл”. Джон, наконец, сдался и отказался от Triumph Bonneville. Джереми ездил по улицам Индепенденс, держался осторожно и вел себя прилично. Когда ему исполнился двадцать один год, Джон купил Джереми его первую (законную) кружечку холодненького в Rocky’s Green Gables.

Одной из первых вещей, которые завсегдатаи узнавали в Rocky’s Green Gables, был тот факт, что парня за барной стойкой звали вовсе не Рокки. Новички могли попросить “Рокки” плеснуть еще одну, но владельца заведения все-таки звали Рон. Музыкальный автомат был хорошенько набит южным роком и кантри, так что Чарли Дэниэлс помер бы от счастья. “Green Grass and High Tides” группы Outlaws была любимой песней местной публики наряду с музыкой Уэйлона, Вилли и Johnny Paycheck. Над автоматом висел огромный флаг Конфедерации.

Первая легальная выпивка Джереми напоминала сцену из фильма “Славные парни”. Бар был переполнен колоритными персонажами. Самым громким там был Мэр Ронни, который на самом деле был избранным мэром Индепенденс и разъезжал по городу на навороченном кобальтово-синем Road King. Слева от него сидел Дэнни, который ездил на злобном, окрашенном в металлик, чоппере; в предыдущей жизни этот мотоцикл был Sportster. Рядом с ним — Mr. Big из Милуоки. Он всю свою жизнь был связан с Harley и приехал навестить свой родной город (и многих завсегдатаев Rocky), чтобы отпраздновать одну из годовщин марки H-D. Боунс, металлург на пенсии, несколько лет ездил на старых чопперах Triumph, как Джон. Парни вроде Боунса, знали немало секретов о восстановлении старых мотоциклов. Коллективная мудрость Джона, Боунса и других посетителей бара всегда будет помогать Джереми поддерживать свой мотоцикл в отличном состоянии.

Большинство постоянных посетителей бара были такими же, как отец Джереми, мотоциклистами старой закалки, которые сами чинили свою технику и ездили на ней так, чтоб гайки вылетали. Они сильно отличались от молодых ребят, которых знал Джереми — те едва могли самостоятельно поменять масло. У Джереми было больше общего с тертыми калачами из Green Gables. Они пили много пива, наваливали от души и жили сегодняшним днем.

На первый взгляд бар казался шумным, буйным и неприветливым, но, вскоре Джереми понял, что Rocky’s Green Gables был идеальным вариантом, чтобы зависнуть и отдохнуть, при условии, что никто не заступал слишком далеко за линию и не приставал к тому, кто пришел туда за парой холодных Pabst Blue Ribbons и уединением. Проблемы возникали нечасто. Драки случались и уж точно гораздо реже, чем стычки в дверях модных ночных клубов, где он иногда подрабатывал вышибалой.

По мере того, как они становились старше, Джереми и Джон проводили все больше и больше времени вместе, катаясь на мотоциклах. Случайному наблюдателю они казались скорее приятелями, чем отцом и сыном. Шли годы, и Джон отказался от чоппера Triumph в пользу нового жемчужно-белого Heritage Softail с высоким ветровым стеклом и кофрами из тисненой кожи. Со временем Джереми тоже полюбились байки попроще, и он сменил Bonneville на Harley Super Glide. Они вдвоем поехали на север, в Стерджис, и вместе разбили лагерь в Блэк-Хиллз, отморозив себе задницы на свежем воздухе. “Хоспади, мы же пара парней из Миссури! Это, вообще-то, был август. Откуда, черт возьми, мы могли знать?”

Незадолго до очередной поездки в Стерджис Джереми женился. В свадебные клятвы его новой невесты была включена строка “любить, уважать, повиноваться и полировать байк Джереми”. Они с женой переехали в старый дом его бабушки и дедушки в том же районе, где жил Джон. Рядом с Super Glide Джереми теперь стоял Kawasaki Eliminator 600 его жены.

Для Джереми самой приятной частью жизни в Индепенденс всегда была езда на мотоцикле. Когда завсегдатаи Rocky’s собрались на неофициальный пробег Green Gables, они настояли на том, чтобы Джереми возглавлял колонну впереди слева, а Джон ехал по правую руку от него.

В своем блоге Джереми пишет, что история про колонну далека от истины и авторы книги ее просто придумали для красоты. На самом деле он обычно замыкал колонну, поскольку, в отличие от остальных байкеров на Harley, ездил на относительно медленном Triumph.

ФОТО — 1995 HD Super Glide, мотоцикл Джереми.

В 1960 году, когда родился Джереми, мелкий грабитель банков из Индепенденс по имени Гай совершил свое первое ограбление. Гай работал в паре с водилой из Джефферсон-Сити, они провернули ограбление в Канзас-Сити и сбежали в Южную Калифорнию, где продолжили грабить банки в районе Большого Лос-Анджелеса. Гаю был двадцать один год, когда его наконец схватили копы. Поскольку он был тем, кто работал внутри, размахивал пистолетом и выкрикивал приказы, Гай стал единственным, на кого при опознании указали свидетели. Когда копы прессовали его, чтобы он сдал напарника, Гай не прогнулся.

Штат Миссури в итоге добрался до Гая и его напарника — их экстрадировали обратно в Канзас-Сити. Водила получил 25 лет, но прежде, чем он уехал мотать срок, его подружка контрабандой пронесла пару ножовочных полотен и напильники в окружную тюрьму. За этот безумный трюк она отсидела два года и потеряла право опеки над своими детьми.

Что касается Гая, то камера в федеральной тюрьме Ливенворт стала его домом почти на восемь лет. В 1968 году он вышел на свободу и оказался на улице, один, без дома и навыков, которые помогли бы ему заработать. С четырнадцати лет мотоциклы всегда были важной частью жизни Гая. Его первым байком был Cushman, который он купил за пятьдесят баксов на ярмарке у чувака, который устраивал разные представления.

Гай перескакивал с одной черной работы на другую в течение пяти лет, пока в 1973 году не устроился на приличное место и стал водителем автовоза. Хоть Гай и был со всех сторон окружен всевозможными автомобилями, он по-прежнему любил мотоциклы и купил 1959 Panhead за триста баксов. К первому выезду на улицы мотоцикл из загруженного под завязку дрессера превратился в раздетый чоппер.

В 1970-х Гай не ездил ни с одним клубом, несмотря на то, что был знаком с несколькими местными однопроцентниками. В то время Гай был одиночкой, а не командным игроком; он не мог справиться с костюмом-тройкой, не говоря уже о тройной нашивке. Семидесятые закончились и стали для Гая одним большим, нечетким и расплывчатым воспоминанием. На пороге стояли 1980-е, а он был отчаявшимся бывшим зеком. Гай завел стабильные отношения с женщиной по имени Ронда. У нее был двухлетний ребенок, так что Ронда имела понятие об ответственности. Вскоре они поженились, через год у них родился ребенок, четвертый член семьи.

Ронда была христианкой. Гай же запутался в жизни, почти всегда он был раздражен и зол, а теперь ему еще и нужно было обеспечивать семью. Но для него ничего не имело большого значения, кроме езды на мотоцикле. Однажды парень с работы пригласил его в свою церковь. Этот визит стал судьбоносным, за короткое время Гай “принял Господа”. Гай пытался жить “жизнью христианина”, что означало побриться, постричься, купить костюм и стать частью сообщества. Но он так много ездил на своем мотоцикле, что просто не вписывался. Он посещал пробеги Christian Motorcycle Association, но большинство парней из CMA катались только по выходным.

Затем Гай столкнулся с байкером по прозвищу Брат Билл Креститель, который тусовался на одном из слетов CMA. Завязался разговор, Гай отметил мотоцикл Билла, Super Glide с рулем drag bar и вилкой narrow glide. Он рассказал Брату Биллу о своем положении. Долгое время Гай пытался как-то согласовать свой байкерский стиль жизни с новообретенной религией.

Гай признался Биллу, чувствовал в своем сердце необъяснимое стремление заняться каким-то служением, но он не знал, с чего начать. Билл понял его дилемму. Кто-то должен был достучаться до байкерского сообщества. Байкеры большей частью имели сильную систему ценностей и чувство чести, которое горело ярче, чем у обычного прихожанина. Тем вечером Билл Креститель и Гай долго ездили вместе. Именно тогда, сидя за высоким рулем своего мотоцикла, Гай решил, что ему нужно сделать: проповедовать нуждающимся членам мотосообщества, как его новый друг Билл.

Гай поговорил со всеми близкими друзьями-байкерами, людьми, с которыми он пил и развлекался до своего обращения, но не добился никакого прогресса. Он был так же успешен в спасении душ, как и в ограблении банков. Гай мотался по району Канзас-Сити в попытках заявить о себе и завоевать доброе имя. Чего ему не хватало, так это четкого направления. Так было до тех пор, пока несколько месяцев спустя Индепенденс не потерял всеми любимого байкера по имени Рыжая Борода.

Рыжая Борода, по своему обыкновению, покорял повороты Ноланд-роуд, очень извилистой дороги в Индепенденс. Байкер любил скрести подножками своего Heritage, только на этот раз он просчитался, вылетел с дороги и разбился. Мать погибшего хотела устроить настоящие байкерские похороны, поэтому около тридцати байкеров поехали под снегом в Боливар, что в 200 км к юго-востоку от Индепенденс. Было дьявольски холодно. На церемонии пара хороших друзей Рыжей Бороды прочли хвалебные речи о нем. Большие, старые, грубоватые, бородатые мужики утирали слезы скорби. Смерть, как сказал один друг, часто встречается на пути мотоциклиста. Это неизбежный риск для тех, кто следует кодексу дороги. Прежде, чем колонна отправилась из похоронного бюро на кладбище, они открыли гроб, и там лежал Рыжая Борода, одетый в кожу и свои цвета, его безжизненные руки сжимали бутылку виски Southern Comfort. Это было уже слишком. Еще один потерянный брат означал для Гая еще один упущенный шанс. Почему Гай не добрался до него раньше? Если бы ему удалось, то, возможно, Рыжая Борода не сжимал бы сейчас в руках бутылку виски.

Когда Гай стоял у могилы и видел горе людей, потерявших брата, его осенило: смерть Рыжей Бороды была мотивацией, в которой нуждался Гай Проповедник, чтобы начать свое собственное служение мотоциклистам Индепенденс. Он должен был стать наглядным примером, поэтому в 1990 году Гай устроил пробег под названием Bikers with a Mission, чтобы собрать деньги для малообеспеченных семей. Он не знал, кто и в каком количестве соберется на пробег, и был счастлив увидеть, как почти шестьсот мотоциклистов, от самых маленьких скутеров до самых больших байков с V-8, проехали вместе и собрали $23000 на благое дело.

За последние десять лет Гай и байкеры района Канзас-Сити собрали более $300000 для семейного центра City Union Mission. Гай, бывший грабитель банков и проповедник на чоппере полным ходом вел свое мотоциклетное служение. Все, что ему было нужно, это постоянное место для церкви.

Гай Проповедник (вместе с другими членами религиозной организации Disciple of Jesus Ministries) продолжает разъезжать по штату Миссури в поисках заблудших душ, которым требуется помощь. С небольшой звуковой системой и палаткой они посещают мотослеты по всему штату. Они подают кофе страдающим от похмелья байкерам, кормят их, проводят молитвенные беседы один на один и свидетельствуют о Господе, а также проповедуют Евангелие по утрам в воскресенье.

Гай вызывает неоднозначную реакцию на байкерских фестивалях. Его паства может быть тихой и внимательной. Некоторые приходят за едой или чашечкой кофе. Некоторые находят Господа. Другие жгут резину и осыпают гравием из-под колес, а девушки задирают свои топы, пытаясь подшутить или заглушить его послание. Но Гай полон решимости проповедовать и одержим стремлением достучаться до народа на Harley, от HOG до однопроцентников.

ФОТО — Гай Джирратоно проповедует на мотофестивале.

Бармен Рон и его жена Линда серьезно размышляли о будущем Rocky’s Green Gables. В течение шестидесяти лет заведение пользовалось доверием местных жителей, но возраст начинал сказываться. Здание было первоначально построено без водопровода и сантехники, оно постепенно приходило в негодность. Старая штукатурка трескалась. Не было утепления. Деревянные полы, деформировались. Бар протекал так долго, что несколько слоев фанеры заменили нормальный кафельный пол.

Однажды вечером Гаю Проповеднику позвонили Рон и Линда, позже они встретились в баре. Они поговорили о старых временах в Green Gables и его пестрой байкерской клиентуре. У Рона и Линды было предложение для Гая. “Тебе все еще нужно здание для церкви?” Прежде чем Гай успел ответить, они спросили: “Бар подойдет?”

Rocky's был в плохой форме, но в конце концов они заключили сделку, которая устроила обе стороны. Церковь Гая получила здание по разумной цене, а Рон и Линда вышли из барного бизнеса, избежав дорогостоящего ремонта. Пришло время выпотрошить исторический байкерский бар. За несколько месяцев Rocky’s Green Gables превратился в постоянный дом Disciple of Jesus Ministries.

Байкеры объединились в настоящую армию, они достали пиломатериалы и гипсокартон, поставили перегородки и оштукатурили помещение, покрасили все внутри и снаружи, разобрались с электрикой. Байкерское сообщество Индепенденс потратило в общей сложности $25000, чтобы превратить старый бар в новое байкерское место другого толка. В начале 1998 года Гай произнес свою первую проповедь в первой байкерской церкви города Индепенденс.

Теперь, когда местные жители спрашивают у Гая, где находится его церковь, все, что ему нужно сказать — Rocky’s Green Gables. Адрес приходится диктовать редко. Опора в виде новой байкерской церкви укрепила духовный фундамент Гая сверх всякой меры. Только его вера в Harley пошатнулась. На своем мотоцикле по прозвищу Grape Escape, окрашенной в фиолетово-бирюзовый кэнди Honda Valkyrie с шестью карбюраторами, шестью прямотоками, удлиненными крыльями и высоким рулем, Гай Проповедник провел более сотни байкерских свадеб и, наверное, вдвое меньше похорон, в том числе для местных outlaw-клубов. После похорон Гая иногда приглашают в outlaw-клабхаусы на ужин и беседу. “Это доказывает мне, что нас приняли и нет никаких проблем”.

ФОТО — Гай верхом на Grape Escape перед зданием своей церкви.

Тем временем, на улице, где от Rocky’s Green Gables остались только воспоминания, Джереми уединяется в своей гаражной мастерской. Он включает неоновую вывеску Green Gables, которую спас из бара незадолго до того, как на место обрушились кувалды. Знак излучает успокаивающее зеленое свечение, заливающее весь гараж. Подняв охлажденное пиво Pabst Blue Ribbon, Джереми и его отец Джон произносят тост за бар и байкеров (живых и мертвых), которые сделали Rocky’s единственным в своем роде местом.

“За Rocky’s Green Gables,” — говорит Кид Джереми, высоко поднимая свой Pabst. “За место и людей, которые так много дали нам, независимым байкерам Индепенденс”.

История шанхайнутого, или «это не больно, пока не видно кость» Почти каждый год меня приглашают покататься по Японии. Хоть там у нас и нет отделения Клуба, образ жизни американских байкеров популярен среди японцев. Пробег по Японии сильно отличается от других мест, потому что страна относительно небольшая и густонаселенная. Поэтому, когда японские мотоциклисты выезжают проехаться, они останавливаются каждые 30 км, чтобы выкурить сигарету, съесть миску супа и поговорить. Смысл в том, чтобы растянуть 150 км на целый день.

Я никогда не путешествовал по Китайской Народной Республике, но недавно я получил письмо от Бутча, австралийского мотоциклиста, обосновавшегося в Шанхае. Его рассказ помогает составить общее представление о том, каково ездить на Harley в Китае и понять, что происходит в худшем случае — когда ты попадаешь там в аварию. У него с товарищами есть свой мотоклуб — Red Devils MC Shanghai, а также веб-сайт, где можно узнать, например, о том, через какой кошмар приходится пройти, чтобы поставить на учет мотоцикл или получить права в Китае. Эту историю, как говорит сам Бутч, стоит воспринимать в качестве предупреждения, особенно если вы всерьез подумываете о поездке в страны третьего мира или в оплоты коммунизма.

Дорогой Сонни!
Что за история у этого места! Старый Шанхай с 1920 по 1949 год был одновременно и худшим, и лучшим городом из всех. Его называли “Шлюхой Азии”, “Королевой Азии” и “Парижем Востока”. Это был рай для авантюристов, где можно было быстро разбогатеть, нажить состояние преступным путем и потерять все за один бросок костей. В дни своего “Дикого Запада” город кишел игроками, мошенниками, наркоторговцами, праздными богачами, денди, магнатами, миссионерами, гангстерами и сутенерами.

У определенных районов города была настолько плохая репутация, что там родилось такое понятие, как “шанхайнуть” — “накачать наркотиками и отправить в море работать на корабле”. История этого термина корнями уходит к проблемам, с которыми часто сталкивались капитаны кораблей, когда они прибывали в Шанхай, и им нужно было набрать новую команду для нового рейса. В настоящее время тебя все еще могут шанхайнуть, но совсем по-другому.

Каждый вечер, когда я сижу в моем любимом питейном заведении — ирландском пабе O'Malley's в центре Шанхая — всегда появляется какой-нибудь тупорылый иностранец, который думает, что он байкер, и докапывается до меня, пока я наслаждаюсь своим любимым напитком, ледяным пивом Victoria Bitter.

Они обычно спрашивают: “Ты ездишь на мотоцикле или просто носишь фирменный шмот?” Мой ответ “еще как езжу!” всегда оставляет их в недоумении. Затем я узнаю об их Hardtails, Pans, Shovels и, разумеется, об их новых байках Arlen Ness. Эти ебучие позеры покупают весь хром и пластик из каталога, который только может потянуть их кредитная карта. Но вот мотоцикл, где же он?

Мне нравится видеть их лица, когда я спрашиваю их, где сейчас их байки. В этот момент я слышу одни из самых убогих оправданий за всю историю человечества:

“Моя жена заставила меня продать его”.
“Компания не разрешила мне привезти его с собой”.
“Я слышал, что местный бензин никуда не годится”.
“Мне сказали, что тут сложно достать запчасти”.
“Страховка слишком дорогая“.
И, конечно же, мое любимое: “я оставил его в гараже”.

Затем, когда я говорю им, что у меня есть Sportster и Dyna в Шанхае, а еще Softail в Пекине, они начинают поливать дерьмом Sportster! Я говорю им, что у Sporty богатая история, но нет, блять, эти блевотные ублюдки обязательно начинают затирать про то, как круто ездить на полноразмерных байках, когда ветер колышет их волосы. Черт, да они ж сраные чистюли в костюмах и при галстуках, к тому же надо начать с того, что у них и волос-то нет, чтобы развеваться на ветру.

Разве они не понимают, что слова “братан” или “дружище” теряют ценность, если для тебя каждый ебаный встречный — “братан” или “дружище”? Затем эти жопошники продолжают нажираться и позорить всех, кто когда-либо ездил на мотоцикле.

Когда я ухожу и сажусь на свой Sportster, все, что я вижу на парковке — это мопеды и какие-то дерьмовые 125-кубовые байки, о которых я никогда не слышал. Ох, и широко же я улыбаюсь, когда завожу эти 1460 сс и выкручиваю ручку газа. Местные мужчины затыкают уши пальцами, а женщины хватают детей и прячутся в лавках.

Да, я ношу футболки Harley, но я еще и езжу на их мотоциклах. Я катаюсь независимо от погоды и стоимости страховки. У меня всегда есть октан-бустер для дерьмового бензина. Что касается жены, то она никогда не встанет между мной и моими байками (моими Harley и Chang-Jiang с коляской).

ФОТО — Бутч на Chang-Jiang наводит шороху на улицах Шанхая.

Пару лет назад я пережил очень неприятную аварию. Езда на первом Harley Sportster в Шанхае чуть не лишила меня правой руки. В итоге, после 12 операций, которые в общей сложности продолжались 105 часов, сейчас я на пути к выздоровлению. Нет, я не был пьян или обдолбан. Меня просто сбил тупой фермер из какой-то отдаленной провинции, который приехал в большой город Шанхай и зарабатывал на жизнь в такси. Без помощи моего хорошего друга-киви Питера, его сына Шейна и моей любимой жены Венди я бы потерял правую руку или может быть даже умер. Первую экстренную операцию провели в местной китайской больнице. В тот момент, когда мои товарищи прибыли в отделение неотложной помощи, врачи прекратили попытки ампутировать мою правую руку ножовкой. Моя жена тогда находилась в другом отделении больницы, решала вопрос с оплатой, чтобы меня начали оперировать надлежащим образом.

В материковом Китае больницы и врачи не признают никакие иностранные страховки и всегда требуют наличные (доллары США или китайские юани) перед любым лечением. В первую ночь и в процессе операции моим товарищам приходилось сорить деньгами налево и направо, они даже оплатили такси некоторым врачам и медсестрам, прибывшим по срочному вызову. Китайские врачи пытались оперировать в течение пятнадцати часов, и все, что могло пойти не так, пошло не так, включая переливание мне двух литров крови не той группы. После этого меня поместили в палату с двенадцатью китайскими рабочими, получившими травмы на стройке. Без нормальных обезболивающих препаратов мне пришлось пройти через ад. В агонии я так сильно терся ногами о простыни, что на пятках образовались волдыри размером с мяч для гольфа.

Жена и друзья, наконец, смогли связаться с моей страховой компанией в Гонконге. Там им сказали, что немедленно отправят самолетом врача, который эвакуирует меня в Гонконг для дальнейшего лечения. Из-за тайфуна в Гонконге закрыли аэропорт, поэтому я все еще торчал в местной больнице, где мне измеряли температуру сраными электрическими термометрами, которыми проверяют кондиционеры. Сотни китайских зевак приходили посмотреть на меня, ведь полуголый, здоровенный, волосатый иностранец не каждый день выставлялся за стеклом на одной из больничных коек. В воскресенье днем, почти через сорок восемь часов после аварии, наконец-то прибыл мой доктор из Гонконга, и увидел весь ужас, который сотворили с моей рукой местные врачи. Несмотря на отсутствие хоть каких-то действенных обезболивающих, я действительно почувствовал облегчение, увидев настоящего доктора.

Я плохо помню перелет на самолете в Гонконг, все как в тумане. Врач ввел мне в позвоночник столько обезболивающих, что хватило бы уложить лошадь. Когда я добрался до Гонконга, обо мне отлично позаботились врачи и медсестры госпиталя Королевы Елизаветы вместе со страховой компанией. Меня отправили домой без половины предплечья и серьезным повреждением нервной системы. Потребовалось еще десять недель, чтобы восстановить предплечье при помощи запчастей, взятых из обеих ног, включая мышцы, нервы и кожу.

После выписки из госпиталя Королевы Елизаветы мне сделали еще одну операцию на запястье в самой передовой больнице Китая, шанхайском госпитале Хуашань, где в свое время лечился покойный Дэн Сяопин. Со мной работала команда выдающихся нейрохирургов и ортопедов, которых рекомендовали те врачи, которые спасли мою руку в Гонконге.

Пока врачи были заняты восстановлением работоспособности моего правого предплечья, я начал свою собственную терапию и занялся серьезным ремонтом разбитого мотоцикла. Каждую деталь для Sportster приходилось провозить в Шанхай контрабандой, с чем мне помогли друзья из разных стран мира. После снятия гипса я теперь снова могу взять свой член правой рукой, чтобы отлить. Первым делом я, конечно, сел на своего китайца Chang-Jiang с коляской (китайская копия BMW R71) и проехал 220 км по шанхайским пригородам и сельской местности.

Меня вышибло из седла на одиннадцать месяцев, так что сейчас я заново привыкаю к мотоциклу. Кстати, как только свыкаешься с тем фактом, что к предплечью приделали половину ноги, и на руке начинают расти волосы, все становится не так уж плохо. Теперь мне просто нужно придумать и сделать татуировку, чтобы закрыть все шрамы.

Восстановление Sporty, уже поверьте мне, идет полным ходом. Я надеюсь доделать его до следующей годовщины моей аварии. Байк будет громче, быстрее и с новой покраской, уже скоро он украсит собой парковку возле бара. Dyna и Softail тоже готовы к бою, но я должен кое-что доказать самому себе, а для этого надо будет проехать на восстановленном Sporty по центру Шанхая, пожечь резину и сделать парочку вилли.

ФОТО — Sportster с мотором 1460 сс, мотоцикл, за который Бутчу едва не пришлось буквально отдать руку на отсечение.

Итого мы имеем:

• $360000 ушло на медицинские счета, все покрыла страховка;
• приблизительно 3800 швов наложили на мою правую руку и обе ноги (включая пересадку мышц и кожи);
• 16 недель в больнице.

Мы с моим Harley сейчас оба основательно перестроены, пусть пока и не идеально, но на хорошем ходу. Мораль этой истории: когда вы ездите по Китаю, убедитесь, что у вас есть очень хороший полис медицинского страхования и несколько верных друзей, которые будут рядом и прикроют вас в случае чего.

Посмотреть — 2007 Victory Jackpot